Почему в России высокие цены

Наезд премьер-министра Путина в супермаркет «Перекресток» взволновал экономистов. Даже намек (хотя в нашем случае намек может быть страшнее любого законопроекта) на регулирование цен до сих пор вызывает только негативные реакции. И этому безусловно надо радоваться. Но за осуждением Путина почему-то замалчивается настоящая проблема.

Читателям «Слона» не надо объяснять, почему премьер не имеет права вмешиваться в ценообразование, почему попытки искусственно снизить цены повредят в основном потребителям и почему беспрекословное подчинение предпринимателя не сулит ничего хорошего для институционального развития. Поэтому поговорим о другом. Ведь премьер-то прав. При всей наглости его выходки, нельзя поспорить, что с ценами происходит что-то не то.

Я живу в Лондоне, где цены обычно выше, чем в большинстве других городов мира. Но даже тут гости из Москвы постоянно удивляются дешевизне. Дороговизна ресторанов, компьютеров, одежды и прочего в Москве не вызывает особого удивления. Но и с продуктами та же история. Если базовые вещи в Москве все еще дешевле, то как только хочется чего-то помимо молока, хлеба и соли, то оказывается, что Лондон дешевле или не сильно дороже Москвы. Это при том, что средняя зарплата в Лондоне в 5—6 раз выше. Та же свиная шейка, если верить сайту mysupermarket.co.uk, стоит 265 рублей за килограмм. Сравнение в данном случае скорей всего не совсем справедливо по качеству, но видно, что в любом случае цены не сильно различаются.

У Англии есть свои причины дороговизны товаров. Но они с лихвой компенсируются высокими зарплатами и невероятным ассортиментом. Для России этих причин не видно. Макроэкономика тут не причем. Можно придумать сотню объяснений высоких цен в Москве, но самое главное из них, очевидно, в том, что не хватает конкуренции. Но происходит это не из-за слепоты антимонопольных властей и даже не от наглости предпринимателей. Все же в Москве действует несколько разных сетей, в том числе зарубежные, и если бы была возможность, они бы пытались друг друга уничтожить.

Первая, скорее всего главная, преграда на пути настоящей конкуренции в России — это коррупция. С одной стороны, даже легальная часть налоговой системы дает мало возможностей для заработка, а с дополнительными платежами разным органам нагрузка становится еще сильнее. Естественно, часть ее переносится на покупателей в виде высоких цен. С другой — чиновники тем самым защищают инсайдеров на рынке от конкуренции извне. В итоге у фирм нет ни возможности, ни желания снижать цены.

Но одного объяснения со стороны предложения не хватает. Иногда высокие цены в Москве появляются исключительно в результате странного спроса. Коррупцией можно объяснить небольшую наценку на все продукты, но не кальяны за 3 000 рублей в московских ресторанах (для сравнения в Лондоне — они обычно стоят в пределах 700 рублей). По какой-то необъяснимой причине покупатели в Москве слабо реагируют на цены товаров. Это, конечно, не касается группы совсем необеспеченных людей, но их спроса, видимо, хватает на нормальные цены только на самые базовые продукты питания. Зато остальные не удивляются дорогому даже по лондонским меркам кофе. Для экономиста подобная ситуация всегда особенно интересна. Мы обычно исходим из картины мира, в которой потребители не могут просто не интересоваться ценами. Их поведение должно чем-то объясняться. Сразу скажу, что у меня нет готовой теории для описания этого феномена. Но рискну предположить, что он связан с ростом доходов в последние годы, сопряженного с неразвитостью инвестиционных механизмов. Правильно сберегать в России пока умеют только единицы, воспользоваться ипотекой тоже очень трудно. Поэтому получается, что нет смысла сильно откладывать деньги. Но и это, скорее всего, не все.

Несколько лет назад чикагский экономист Эмили Остер показала, что в Африке, несмотря на тяжелую эпидемию СПИДа, многие не инвестируют достаточно денег, времени и усилий в предохранение. Происходит это из-за того, что даже без СПИДа ожидаемая продолжительность жизни в этих странах обычно не высока. Поэтому и риск заразиться не выглядит таким уж страшным. Сегодня в России для мужчин продолжительность жизни не достигает даже пенсионного возраста. Тогда зачем думать о старости? Но дело не только в этом, все же относительно обеспеченные, не страдающие алкоголизмом жители Москвы вряд ли собираются умирать в 56. Зато они не знают, что будет с их страной через десять лет и поэтому не хотят планировать вперед на двадцать. К сожалению, как и в случае с Африкой, при всей рациональности подобного поведения для каждого конкретного человека, оно не приводит ни к чему хорошему в масштабах страны.

Михаил ДУБОВ