Госкорпорацию «Внешэкономбанк» правительство сделало ключевым инструментом антикризисной политики. Через нее давали компаниям средства на рефинансирование кредитов иностранным компаниям, на ее баланс сгружали пострадавшие банки на санацию, ее заботами стало кредитование олимпийских объектов. Зампред ВЭБа Анатолий Балло оказался в гуще этих событий.
Анатолий Балло, ответственный за ключевой профиль госкорпорации — инвестиции и поддержку приоритетных отраслей экономики, с приходом кризиса стал вести антикризисную поддержку реального сектора. Его инвестиционный блок просмотрел все 142 обращения компаний и банков на рефинансирование иностранных займов на сумму $82 млрд и готовил кредиты для 10 счастливцев. Когда у кого-нибудь из сотрудников ВЭБа спрашиваешь о финансировании конкретных проектов, обычно получаешь ответ: «Спроси у Балло».
Встречаться в ресторане Анатолий Балло наотрез отказался. «Я очень неприхотлив в еде, да и времени мало ходить по ресторанам», — говорит он. Он предложил провести ланч по-кризисному: быстро и просто. Пришлось везти к нему в офис на проспект Сахарова, 9, сушки и баранки, сам Балло добавил шоколадные конфеты «Ромашка» и апельсиновое суфле.
Кабинет для зампреда ВЭБа, который ведет основной профиль деятельности госкорпорации, показался скромным, даже, можно сказать, тесным. «А что так аскетично? — не выдержала я. — Вроде ворочаете миллиардами, а кабинет малюсенький». «Для работы этого достаточно», — ответил он сухо.
«Последняя инстанция»
Всем, кто обращается во Внешэкономбанк за кредитами, Балло задает один и тот же вопрос: «Вы обращались в другие банки?» «Я не хочу, чтобы Сбербанк или ВТБ говорили, что мы у них уводим проекты», — поясняет он. ВЭБ должен быть последней инстанцией в поисках денег, категоричен Балло.
«Ему часто приходится говорить «нет», но делает он это интеллигентно, всегда очень аргументированно», — вспоминает член совета директоров ОАК Валерий Безверхний. Балло — ключевой зампред госкорпорации, объясняет менеджер крупной компании, которая кредитуется в ВЭБе: «Если его подразделение скажет «да», то это почти 100%-ная гарантия получения займа».
«Балло и его подчиненные всегда очень детально погружаются в тему. Пожалуй, у них самая глубокая экспертиза в России среди финансовых организаций. Это, безусловно, вызывает уважение», — замечает зампред правления группы ГАЗ Елена Матвеева (ВЭБ рассматривает заявку группы на финансирование одного из своих двигательных проектов).
Аэропорты — «наша гордость», приводит примеры Балло: в Калининграде, Екатеринбурге, «Шереметьево-3», стратегическое участие в «Пулково». «Пулково» — особая гордость, — подчеркивает он. — Тогда иностранные банки и международные финансовые организации сказали открытым текстом: если ВЭБ «Пулково» не профинансирует, мы тоже не будем«. «ВЭБ — своего рода маркер. Если в проекте участвует ВЭБ — значит, надежно», — говорит он.
ВЭБ часто работает в качестве механизма хеджирования валютных рисков по проекту, объясняет Балло: «Нередко проекты не выдерживают валютных рисков. Парадоксально, но длинные пассивы в валюте сформировать в ряде случаев проще, чем в рублях. Вместе с тем рублевая модель проектов оказалась более надежной, чем валютная». Сейчас подобная проблема решается Внешэкономбанком по первым концессионным дорожным проектам. Валютные кредиты ВЭБ дает только на те проекты, у которых есть валютные доходы.
Проблема ВЭБа в том, вздыхает Балло, что в ключевых для банка отраслях проектных организаций осталось крайне мало: «Иногда мы оказывались в ситуации, когда вынуждены были брать эту работу с нуля, брать ее на себя». В качестве примера он приводит создание совместной с немецкой компанией MAN Ferrostaal AG инвестиционно-инжиниринговой компании, которая появилась в рамках финансирования ЦБК в Нижнем Приангарье.
Про каждый реализуемый инвестблоком банка проект Балло готов рассказывать долго, каждый ему кажется самым важным, своим, любимым: будь то создание научно-производственного комплекса по производству полупроводниковых изделий, разработка и запуск в серийное производство SSJ 100 или строительство железнодорожной ветки Кузбасс — Дальневосточный транспортный узел.
«А знаете, как полезно мясо индейки?» — вдруг спрашивает Балло. ВЭБ кредитует ООО «Евродон» в Ростовской области, которое создает промышленный комплекс по выращиванию индейки. Перед ним поставлена задача производить 30 000 т мяса в год, а в будущем — все 60 000 т. С неменьшим энтузиазмом и трудно ожидаемой от солидного инвестбанкира эмоциональностью и страстью Балло принимается описывать достоинства проекта по строительству цементного завода в Ленинградской области, автомобильного кластера в Калужской области, комплекса по производству азотных удобрений в Татарстане. Это лучшее доказательство того, говорит он, что, несмотря на кризис и сворачивание некоторых проектов
Главное достоинство Балло — системное мышление, говорит Безверхний: «Он так глубоко понимает технологическую среду компании любого профиля — от сельского хозяйства до космоса, — что просто диву даешься».
Если бы не кризис, то вполне возможно, что ВЭБ не стал бы кредитовать олимпийские проекты. Во всяком случае, так широко. Сейчас же на рассмотрении госкорпорации находятся 12 проектов общей стоимостью 166 млрд руб., финансирование шести из них уже одобрено. «Нам пришлось помогать частным инвесторам, которые пострадали от кризиса, — рассказывает Балло. — Софинансируем проекты на условиях частно-государственного партнерства. Никому не делаем никаких скидок. Ко всем равный подход». ВЭБ дает кредиты под поручительство «Олимпстроя», который войдет во владение активом в случае, если частный инвестор перестанет выполнять свои обязательства. «Это наша подстраховка», — объясняет Балло.
В ответ на просьбу назвать конкретные цифры, иллюстрирующие параметры антикризисной деятельности банка и то, как усилия по поддержке финансовой системы отразились на балансе банка, Балло, порывшись в бумагах на своем столе, вытаскивает справку с нужными сведениями. Из справки следует, что валюта баланса Внешэкономбанка в период кризиса (с 1 октября 2008 г. по 1 июля этого года) выросла более чем в три раза. По рефинансированию обязательств российских компаний и банков перед иностранными финансовыми институтами принято решений на общую сумму $14,3 млрд (всего компаниями выбрано $10,5 млрд. — «Ведомости»), а по предоставлению субординированных кредитов — на сумму 276,3 млрд руб. «Поддержка фондового рынка — 174,5 млрд руб., кредитный портфель (инвестиционные проекты и экспортные контракты) — чуть менее 250 млрд руб.», — с некоторым облегчением цитирует Балло.
«Хорошо помню ту ночь»
Не могла не спросить про кредит Олегу Дерипаске на рефинансирование займа иностранным банкам на $4,5 млрд. Очень интересно, как это было.
«Хорошо помню ту ночь, — вспоминает Балло. — Было столько людей в банке, как будто не 12 часов ночи, а 12 дня. Очень торопились оформить сделку, счет времени шел на минуты. Мы понимали, что есть угроза утраты актива, который был в залоге». Балло доволен, как «молниеносно» сработало правительство и ВЭБ: закон № 173 о дополнительной поддержке финансовой системы был опубликован 13 октября, а уже 30 октября были выделены первые деньги. «У нас было всего-навсего две недели на изучение сделки и представления мотивированного суждения. А это пять уровней принятия решения: три — внутри ВЭБа, еще два — с участием межведомственной комиссии и набсовета. Такая скорость — беспрецедентный случай. Нормально сработали, по-вэбовски», — рассказывает он. Балло считает, что быстроту во многом обеспечил опыт госкорпорации: механизм рефинансирования был наложен на процедуры рассмотрения обычных инвестпроектов. «Каждого клиента рассматривали как проект. Важен не конкретный клиент, а что в результате реализации проекта получит экономика России», — совсем не пафосно говорит о пафосном Балло. Спрашиваю: «Почему тогда ПИК помогли, что в ней стратегического? Другие девелоперы не стратегические получаются?» «ПИК — одна из немногих интегрированных региональных строительных компаний, очень социально значимая. Терять такую компанию очень недальновидно, тем более в период кризиса. Например, мы «Дон-строй» не поддержали, который строит в основном элитное жилье, а ПИК помогли», — отвечает он.
«До сих пор ВЭБ обвиняют, что вы помогали только тем, кому считали нужным, без системы», — передаю недовольство многих компаний ВЭБом. «Смотрели всех. Многие компании не прошли по формальным признакам», — парирует Балло. Сейчас программа рефинансирования закрыта, она исчерпала себя, говорит он, в нужный момент предприятия поддержали, потом правительство задействовало механизм выделения субординированных кредитов и рефинансирования по линии ЦБ. Для компаний, получивших займы в ВЭБе, кредиты могут быть продлены на год, говорит Балло, наблюдательный совет принял такое решение, чтобы у заемщиков не было кросс-дефолтов по всем другим обязательствам. Так правительство продемонстрировало жест доброй воли по отношению к заемщикам, считает он. «Но это не индульгенция. Все компании должны будут выполнять условия действующих соглашений. Например, мы просим, чтобы акции «Норникеля» (отданы UC Rusal в залог ВЭБу) были переведены в российскую юрисдикцию», — говорит о подходе Балло. Продлеваться кредит будет только на рыночных условиях, в каждой компании за ситуацией будут следить представители ВЭБа.
Плохими кредитами, т. е. их залогами, по мере их появления будет заниматься компания «ВЭБ-инвест», которая была создана для управления плохими активами, полученными в рамках санации «Глобэкса». В «ВЭБ-инвесте» будем развивать компетенции по работе с проблемными активами, обещает Балло. «Так что мы уже во всеоружии», — шутит он.
Точка невозврата
Кризис — полная переоценка ценностей, говорит Балло, хрустя сушкой: «Мы раньше свято верили в разные показатели и коэффициенты. Вон иностранные банки взяли 25% плюс 1 акция «Норникеля» в залог у UC Rusal и чувствовали себя комфортно, всего несколько месяцев — и все обесценилось». Сейчас в банковском сообществе идет переосмысление ценностей, приходится с еще большей аккуратностью относиться к финансовому моделированию, говорит Балло. Возрастет спрос на профессионалов, которые могут предвидеть последствия кризиса и понимать, какие отрасли получат импульс развития, обещает он. «Кризис показал, что даже по самым беспроблемным проектам может возникать реальная кризисная ситуация и многое зависит от мастерства проектных менеджеров», — подводит итог Балло. Кризис научил осторожности, говорит он: «Если проект принимаем к исполнению, то исходим из самого худшего его кейса». Теперь ВЭБ старается не брать гринфилды и проекты на уровне бизнес-идеи, рассказывает он.
Бывают случаи, когда кризис менял структуру проекта. Например, ВЭБ приостановил финансирование второй очереди московского бизнес-инкубатора в Нагатине для предприятий малого бизнеса. «Посмотрим, как заполнится первая очередь, потом будем думать о второй», — заметил Балло.
«Часто
«Определенный символизм»
«Что за фамилия — Балло?» Ассирийская, объясняет Балло: «К стыду своему, не знаю свой этнический язык». Прадед приехал в Москву в 20-е годы, «так что я москвич уже в третьем поколении», вырос на Тишинке. Балло окончил Московский финансовый институт по специальности «международные экономические отношения». Многие однокашники стали известными, их имена на слуху: Владимир Дмитриев, Михаил Прохоров, Александр Хлопонин, Андрей Акимов, загибает пальцы Балло.
Анатолий Балло первым в семье получил высшее образование. Специальность его отца — столяр-краснодеревщик. Именно отец советовал сыну поступать в Московский финансовый институт. «Учился я хорошо, поэтому проблем с поступлением не было», — рассказывает он. Теперь отец гордится успешной карьерой сына, говорит Балло: «Ведь для представителя столь малого этноса почетно быть на такой позиции».
В 1991 г. Балло пришел работать в Госбанк СССР. «Тогда многие на меня смотрели как на идиота, госслужба считалась непрестижной работой. Все старались устроиться в западные представительства банков, компаний, всевозможные биржи», — рассказывает он. «Помню, когда пришел на работу 19 августа 1991 г., в день объявления ГКЧП, во внутреннем дворике ЦБ стоял то ли танк, то ли БМП, а по банку бегали какие-то люди. Наверное, искали золото партии. Это было забавно. Я так понимаю, золота до сих пор не нашли», — смеется он. После развала Советского Союза Балло еще год проработал в Центробанке России, в оргкомитете по созданию Российского банка проектного финансирования (дочерней структуры ЕБРР). «Почти банк развития», — шутит Балло. Но тут же с горечью констатирует: «Тогда попытка создания банка проектного финансирования не удалась. Только два года назад эту идею удалось реализовать команде Владимира Дмитриева на базе ВЭБа».
Балло гордится своей работой в ВЭБе: «Это старейшая банковская структура, которая работает с 1924 г.». Сейчас, говорит он, происходит «некий возврат в прошлое», так как ВЭБ, как и тогда, занимается подъемом экономики: «В этом вижу определенный символизм».
Хобби под ником «Федя»
Футбол
Балло большой фанат «Спартака». Раньше, рассказывает он, не пропускал ни одного матча, «теперь нет времени». Любимый футболист — Федор Черенков, которому скоро исполнится 50 лет. «Очень креативный, истинно народный футболист, — хвалит Балло. — Мой восьмилетний сын неожиданно стал болеть за «Луч-Владивосток» (смеется). [Губернатор Приморского края Сергей] Дарькин обещал дать форму этой команды, до сих пор не дал».
Внешэкономбанк
госкорпорация
Наблюдательный совет возглавляет премьер-министр.
активы в 2008 г. составили 1597,2 млрд руб.
Прибыль ВЭБа в 2008 г. — 9,3 млрд руб.
чистый процентный доход —
20 млрд руб.
Евгения ПИСЬМЕННАЯ
