В новейшей истории России еще не было года, в котором случалось столь многое — и по итогу не произошло ровным счетом ничего. По большинству показателей экономика РФ в 2009 году либо отыграла «в нуль» обвал конца 2008 года, либо законсервировала проблемы. О чем бы ни шла речь — от судьбы АвтоВАЗа до ставок налогов, от реформы МВД до курса доллара, от будущего правительства до рейтинга президента — ответы на все вопросы будут получены в лучшем случае в 2010 году.
Лучшей иллюстрацией к происходящему может служить тема, которая в начале 2009 года беспокоила практически всех — девальвация российского рубля. Она стала неизбежной после быстрого сокращения международных резервов ЦБ в августе-декабре 2008 года. В первый рабочий день нового года курс рубля к доллару составлял (см. график на стр. 2) 30,53 руб./$, к евро — 41,13 руб./€. Аналитики инвестбанков соревновались в прогнозах падения национальной валюты — к осени 2009 года предсказывались курсы и в 40, и в 50, и в 70 руб./$. Уже 7 февраля доллар стоил 36,37 руб./$, в марте курс подбирался к тем же значениям, резервы продолжали падать, и казалось, что
Почти во всем, что происходило в российской экономике последние 12 месяцев, этот сценарий повторялся без принципиальных отступлений. Отдельные «отрезки» 2009 года имели вполне определенное сюжетное наполнение — однако в годовом измерении оно неизменно исчезает. Так, одним из самых важных вопросов для правительства РФ была в 2009 году проблема безработицы, в конце 2008 года превысившей 6,5 млн человек (методология МОТ) — на ее обуздание регионам через Минздрав выделялось 77,4 млрд руб. Однако к лету 2009 года стала очевидна не сама проблема, а избыточная эффективность борьбы с безработицей: вопреки всем мировым трендам, безработица в РФ устойчиво снижалась до осени 2009 года, несмотря на то что к ноябрю на борьбу с ней израсходовано было лишь 55% ассигнований. С начала зимы она вновь начала расти — и с большой вероятностью в январе 2010 года уровень безработицы в РФ составит те же 6,5 млн человек, что и год назад.
Экономические дискуссии 2009 года почти целиком были посвящены на первый взгляд простой проблеме — будет ли рецессия в РФ, объявленная по итогам первого квартала официально (два квартала падения), V-образной, U-образной или W-образной. Речь идет о форме графика падения ВВП и промышленного производства в РФ — обрушение последнего произошло еще в конце 2008 года. По сути, дискутировалось, будет ли восстановление экономики по итогам кризиса быстрым или медленным, велик ли будет период «стагнационной паузы» и стоит ли ожидать «второй волны» кризиса.
Особенно активно «вторую волну», еще в феврале 2009 года прогнозировавшуюся на август-сентябрь, ждали в банковском секторе. Прогнозы главы Альфа-банка Петра Авена о том, что объем «плохих долгов» в банковской системе может превысить 20%, оспаривались на официальном уровне лишь ЦБ и Минфином, старательно избегавшими в первом полугодии цифр. «Вторая волна» должна была привести к тому, к чему не привела первая, по итогам которой ЦБ и Агентству по страхованию вкладов пришлось санировать 15 банков из более 1 тыс. существующих. Новый раунд «банковской паники» мог сократить список на 10—15% — по крайней мере, в ЦБ и крупных розничных банках такой сценарий не отрицали, а во многом к нему и готовились.
Готовилось ко «второй волне» и правительство — пожалуй, еще никогда Белый дом не готовился к худшему так основательно. Уже в феврале 2009 года по инициативе Минфина, правившего текущий нереалистичный бюджет в «антикризисном» ключе, были сняты все ограничения Бюджетного кодекса, сокращавшие возможности правительства оперативно реагировать на кризис. В сумме Белый дом зарезервировал порядка 1 трлн руб. на возможную поддержку промышленности и банковской системы. Комиссия по поддержанию устойчивости российской экономики под руководством первого вице-премьера Игоря Шувалова героически боролась с набегами владельцев промпредприятий, настаивавших на включении своих компаний в «список Шувалова» — реестр компаний, которые могут претендовать на прямую поддержку правительства, в том числе через механизм госгарантий, на которые выделялось более 200 млрд руб. (казалось, что этого мало — но к октябрю 2009 года выяснилось, что избыточно).
Однако к апрелю 2009 года стало ясно — список будет к концу года забыт, а госгарантии — востребованы лишь отдельными предприятиями военно-промышленного комплекса. Деньги, выделенные ВЭБу в конце 2008 года на выкуп внешних долгов российских компаний, по большому счету потребовались лишь «Русалу» — распределение средств ВЭБ закрыл уже в феврале, а «Роснефть», например, возвращала их уже в 2009 году. В самом ВПК не было ни крупных банкротств, ни больших приобретений, несмотря на визиты туда премьер-министра Владимира Путина. В итоге премьер-министру пришлось спасать Олега Дерипаску — но не столько в «Русале», который в 2009 году так и не решил проблем с кредиторами выходом на IPO в Гонконге (соответственно, не получив и ожидавшихся вливаний ВЭБа и госбанков через биржу), сколько в локальном конфликте в Пикалево, где господин Дерипаска и «Апатит» не смогли решить проблему некрупного цементного производства.
Проблемы похожего свойства, отметим, были характерны для всех развитых стран — недаром ни заседания G8 и G20, ни конференция по «глобальному потеплению», ни дискуссии вокруг громких реформ нового президента США Барака Обамы не закончились какими-либо потрясениями. Неудивительно, что почти все, что обсуждалось как резкие, но необходимые меры по борьбе с финансовым кризисом, в России либо не реализовалось (как, например, идея создания «банка плохих активов», отказ от повышения ЕСН в 2011 году), либо потеряло актуальность в процессе реализации. Так, уже в декабре 2009 года ВЭБ вернул государству 175 млрд руб., предоставленных ему на поддержку фондового рынка. Идея такой поддержки вызывала у либерально настроенных экономистов ужас — тем не менее ВЭБ получил пятилетний кредит, но уже к концу года предпочел вернуть деньги, а приобретенные на них акции оставил у себя на балансе, поскольку стоимость портфеля с момента инвестирования выросла на 60%. Индексы РТС, в январе 2009 года фиксировавшие исторические минимумы, начали расти уже в феврале — и к концу года вернулись к значениям сентября 2008 года.
Разумеется, бесследно сильнейший за десятилетие экономический спад не смог не отразиться на экономике вообще — осенью 2009 года вместо дискуссии о V-, U- или W-образном росте уже обсуждали сценарий L-образной стагнации. Наследие промышленно-экономического обвала 2008 года, затронувшего все сектора экономики, не преодолено в значительной части секторов экономики — а там, где 2009 год свел все к «нулевому результату», неочевидны причины, по которой рост возобновится в следующие годы. Так, крупнейшей проблемой Белого дома стал АвтоВАЗ, получивший беспрецедентную, более чем на 50 млрд руб., поддержку бюджета. Но в 2009 году так и не было решено, что будет с компанией в среднесрочной перспективе — тем более что по состоянию на декабрь 2009 года падение во всем автомобильном секторе, несмотря на все меры поддержки автопрома правительством, не остановилось. Весь год продолжалась торговля Белого дома и крупных предпринимателей
Тем же закончились и разговоры о кадровых перестановках в правительстве и администрации президента, о грядущих потрясениях в структуре власти — если не считать того, что правительственная комиссия по устойчивости развития экономики укрупнилась и стала комиссией по экономическому развитию. По большому счету не случилось ничего даже с рейтингами президента Дмитрия Медведева и Владимира Путина — в год, когда ВВП России после многих лет роста упал более чем на 8%, а цена на нефть Urals выросла с $32 до $73 за баррель. Конечно же, так не бывает — скорее, речь идет о том, что большинство угрожающих процессов в экономике РФ удалось остановить, а большинство позитивных моментов не было реализовано. На конец 2009 года сценарий развития ситуации в 2010 году почти никто не предсказывал в деталях. Что именно произошло в 2009 году, придется узнавать из новостей 2010 года.
Вы как кризис пережили?
Прямая речь про итоги года
Владимир Рашевский, генеральный директор СУЭК:
— В этом году мы запустили новый портовый терминал в Ванино. Мощный современный угольный порт, в который мы вложили 10 млрд руб., позволил нам в кризисный год увеличить добычу и поставки угля на перспективные азиатские рынки.
Игорь Слюняев, губернатор Костромской области:
— Упали доходы областной казны, выросла напряженность на рынке труда, сгорел Мантуровский фанерный комбинат — градообразующее предприятие, люди остались без работы. Однако все проблемы решаемы. В области появились финансовые уполномоченные, контролирующие бюджеты всех уровней. Мы строим дороги, ремонтируем жилье. У нас нет долгов по зарплате бюджетникам и задолженности по соцвыплатам.
Роланд Нэш, член правления группы «Ренессанс Капитал»:
— Первая половина года для компании была тяжелой, но потом наступил перелом. В итоге год прошел замечательно: рынок вырос, бизнес стал более успешным, увеличились иностранные инвестиции. Сейчас экономика снова на подъеме.
Юрий Герций, глава Федеральной службы по труду и занятости:
— Нормально. Все стоявшие перед нами задачи мы выполнили. Безработица хоть и существует, но не достигла критической массы. К концу года ситуация даже улучшилась, сейчас рынок труда стабилен. А главное, работодатели выполняют свои обязательства перед работниками.
Сергей Галицкий, совладелец сети «Магнит»:
— Не считаю, что это кризис. Были небольшие проблемы, временные трудности, естественные при рыночной экономике. Мы же продолжали развиваться. Год был омрачен принятым законом «О торговле», мы в ответ только можем сказать «не дождетесь». У нас все было и будет хорошо!
Сергей Недорослев, председатель совета директоров группы «Каскол»:
— Нелегко. Пришлось отказаться от продолжения сертификации, которая успешно продвигалась в 2008 году, и от запуска в серийное производства реактивного полностью композитного 6-местного самолета «Адамс». Также отказались и от некоторых приобретений в авиастроительном секторе.
Игорь Манылов, замминистра экономического развития:
— Кризис всех многому научил. Экономический блок правительства стал более конкретно работать, что было слабо заметно в докризисные годы. Была оказана адресная помощь — АвтоВАЗу, металлургическим предприятиям и многим другим. Министерство закончило объединение в 33 субъектах органов Росреестра. Теперь понятно, чем будем заниматься весной. В целом год был сложным, но заложил основу для следующего менее болезненного и более эффективного года.
Вадим Дымов, владелец «Дымовского колбасного производства»:
— Непросто, но справились. Как у всех, были проблемы. Работали с издержками, сокращали персонал. Но прошла только главная фаза кризиса, последствия будем переживать еще долго.
Виктор Дмитриев, гендиректор Ассоциации российских фармацевтических производителей:
— Ожидали, что в кризис вырастут бюджетные покупки препаратов, но этого не произошло. В госзакупках доля отечественных лекарств ниже, чем в коммерческой торговле. Вероятно, угроза A/H1№ 1 была преувеличена. Активно проталкивалось «Темифлю», но и мы оказались в выигрыше.
Владимир Ресин, первый заместитель мэра Москвы:
— С минимальными потерями благодаря антикризисным мерам, принятым правительством Москвы.
Сергей Полонский, председатель совета директоров корпорации Mirax Group:
— Пережили.
Аркадий Дворкович, помощник президента:
— Работы было больше, чем обычно, но жаловаться не на что и не на кого.
Дмитрий БУТРИН
