Банкиры-невидимки

В России так уж исторически сложилось, что за редким исключением любой собственник хочет оставаться в тени. Если кто-то думает, что это происходит от большой скромности, то он глубоко ошибается. Сохранение анонимности всегда было способом избежать лишних проблем. Раньше боялись рейдерских захватов — понятно, что если известен конечный реальный владелец бизнеса, то на него надавить гораздо проще, чем на абстрактное ООО «Ромашка».

Ситуация в последние годы несколько улучшилась, и хотя на дворе 2010 год, но все равно исторический страх сохраняется, и многие бизнесмены по-прежнему боятся играть полностью в открытую.

Банковский сектор — не исключение из правила, и реальный бенефициар предпочитает лишний раз не светиться в официальных бумагах и отчетах. Однако подавляющее большинство банков, имеющих лицензию на прием вкладов населения, как участники системы страхования вкладов должны будут к 27 марта раскрыть имена своих реальных владельцев.

Насколько рады этой навязанной регулятором прозрачности сами банки? Выигрыш, по большому счету, — один, да и тот чисто имиджевый: банк, открывший имена владельцев, в теории, станет более привлекательным для инвесторов и для простых вкладчиков.

Но это только в теории. На самом деле, и сегодня инвесторы работают с самыми разными источниками и используют ту информацию, которая и так ходит по рынку. В случае с крупными банками и так более-менее известно, кто собственник, и официальное раскрытие данных может лишь подтвердить то, что профессиональному сообществу и так известно. Следует понимать, что информация о собственнике не является такой уж секретной, и банки сами вынуждены сообщать об этом на переговорах с клиентами, контрагентами и инвесторами. Так что после 27 марта рынок получит сигнал: «да, все так и есть, как вы и думали раньше». Конечно, нельзя исключать ситуации, когда после публичного раскрытия бенефициара вдруг выяснится, что профессиональное сообщество в корне ошибалось, но, думаю, вероятность этого невысока.

Замечу, что о мелких банках, особенно за пределами первых пятисот, мы действительно узнаем что-то новое. Но большой вопрос, насколько эта информация значима, если роль таких банков на рынке минимальна, а число нормальных рыночных клиентов исчисляется едва ли не десятками.

И потом, нельзя исключать риск того, что мы увидим целый ряд прозрачных структур с некими фамилиями номинальных владельцев, которые ни о чем не скажут ни вкладчикам, ни массовому инвестору, хотя требование об открытости информации и будет формально выполнено.

Так или иначе, само движение к открытости информации — безусловно, правильное и единственно возможное в рыночных условиях. Другое дело, что не стоит думать, что сейчас происходит какой-то революционный скачок, и раскрытие бенефициара в корне изменит рынок. Вовсе нет. Мы имеем дело с довольно медленным эволюционным процессом.

Сергей ЛАВРЕНТЬЕВ