Структура владения российским банковским бизнесом оказалась весьма раздробленной: многие некрупные банки, например из третьей сотни, имеют по десять и больше акционеров-частных лиц. Требование по раскрытию конечных бенефициаров к банкам-участникам системы страхования вкладов действует с начала этого года, к 27 марта все банки, имеющие лицензию на прием вкладов населения, должны раскрыть своих конечных владельцев. А поскольку в систему страхования вкладов на всякий случай вступали почти все, то речь идет обо всех российских банках, за исключением, может быть, десятков организаций, почему-то решивших отказаться от депозитов. На общую картину они, впрочем, не влияют.
Как же банки поняли требование по раскрытию бенефициаров? В целом одинаково, но встречались и отдельные случаи раскрытия не конечных владельцев, а различных ООО и офшоров. Некоторые прятали информацию так, что найти ее можно было разве что «с собаками»: вешали в неожиданных разделах на сайте, называли ее так, что с первого раза неосведомленному гражданину понять, о чем речь, сложно, а формулировка типа «информация, публикуемая в соответствии с требованием ЦБ» отпугивала зевак. Некоторые выложили полную структуру собственности, оказавшуюся настолько запутанной, что контролирующий акционер проявлялся лишь после ряда математических действий. В ЦБ пообещали пока мер не принимать, поскольку это первый опыт, который часто бывает и «комом». Тем более, что с точки зрения прозрачности, для российского вкладчика самыми закрытыми оказались «дочки» иностранных банков, раскрывшие принадлежность материнскому банку или, в лучшем случае, назвавшие юрлиц. Отказались раскрыть конечных бенефициаров — как теперь простому вкладчику узнать с кого требовать деньги? А как ЦБ проследить, не кредитует ли банк связанные стороны? Другое дело, что для некоторых, например Credit Suisse, разговор о бенефициарах неактуален: 100% его акций находится в публичном обращении.
Да и что они нам? — иностранцы и есть иностранцы. То ли дело наши, отечественные банки: тут сразу понятно, кто и сколько стоит. И не обошлось без сюрпризов. Если считать по размеру собственного капитала (а последние сделки с банками совершались с коэффициентом 1 к собственному капиталу), — самый богатый банкир в России отнюдь не Михаил Маратович Фридман, как можно было бы подумать. А Сергей Попов, которому принадлежит контрольный пакет объединенного «МДМ» и «Урса-банка». Михаилу Маратовичу досталось лишь почетное третье место в списке самых богатых банкиров, его обошел сенатор Сергей Пугачев с членами семьи, указавший, что они контролируют «Межпромбанк», но конкретных долей не раскрывший.
