Хазин: мировая элита начинает себя вести как страус

Июнь — интересный месяц, именно в нем происходят важнейшие события, определяющие экономическую жизнь мира в ближайшие полгода (встреча глав 20 наиболее развитых экономических держав, так называемая G20) и ближайший год (соответственно, семи крупнейших стран мира и России, G8). Теоретически, всем интересующимся развитием событий в мировой экономике эти встречи нужно было бы ждать и сейчас, однако многие уже сильно разочарованы. И под этим разочарованием есть серьезные основания.

Дело в том, что сказать участникам этих мероприятий, в общем, явно нечего. Они достаточно долго ждали, что в июне объявят об окончании кризиса, начале роста мировой экономики и ужесточении денежной политики, однако события мая на мировых финансовых рынках показали, что надежды явно преждевременны. Теоретически, можно было бы попытаться перенести начало восстановления на несколько месяцев, однако, в общем, уже всем стало ясно, что есть проблемы, которые решить как-то не удается, а без этого роста уж точно не получится.

В первую очередь имеются в виду долги государств, на погашение которых средств явно не хватает, а списать их (например, путем объявления дефолта) тоже как-то нельзя, поскольку это немедленно вызовет цепную реакцию массовых обрушений всех основных финансовых институтов по всему миру, которым, собственно, эти государства и должны.

Во-вторых, не очень понятно, что делать с реальным сектором экономики, поскольку в условиях постоянной денежной накачки его издержки растут (по мере роста цен на базовые инвестиционные товары типа нефти и металлов), а увеличить доходы он не может, поскольку упирается в спросовые ограничения.

В-третьих, возникают проблемы с домохозяйствами, поскольку их перестают кредитовать, а значит, они вынуждены большую часть своих реальных доходов пускать на возврат прежних долгов, сокращая текущий спрос. Что, в свою очередь, сокращает доходы любых производителей, что реального сектора, что сектора услуг.

Наконец, в-четвертых, вынуждены обслуживать ранее взятые кредиты корпорации, что вынуждает их сокращать расходы, то есть, в частности, уменьшать зарплаты и сокращать работников, что вызывает рост безработицы и дальнейшее сокращение совокупного спроса.

Собственно, эти проблемы были и раньше, но никто как-то не обращал внимания на то, что пресловутые «зеленые ростки», которые вроде бы обеспечили прекращение «рецессии» в США (слово взято в кавычки, поскольку «рецессия» — чисто циклический термин, а нынешний кризис носит не циклический, а структурный характер), дали рост ВВП в 2—3%, при постоянной денежной накачке примерно в 1% В МЕСЯЦ! И сразу возникает вопрос: 2—3 процента пошли в рост, а куда делись остальные 9—10%? Неужто масштаб падения настолько велик?

Мы тут можем только напомнить, что в соответствии с нашей теорией кризиса, разработанной в 1997—2001 годах, темпы спада экономики США должны сегодня составлять порядка 8—12% в год (в реальных, а не номинальных показателях), но с учетом денежной накачки, которая существенно меняет масштаб цен, причем в разных секторах экономики по-разному, картина сильно смазывается. Разумеется, общее течение кризиса такой накачкой остановить невозможно, но изобразить эти самые пресловутые «зеленые ростки» можно — что власти ряда стран успешно и делали до мая месяца. А что теперь?

А теперь практически всем стало понятно, что кризис продолжается. Но говорить на тему о том, каковы будут его последствия, пока не получается. Почему? А потому, что первый вопрос, который возникает при таком обсуждении, это — кто будет платить. И за то, что кризис пропустили и довели его до таких серьезных масштабов — и такая постановка вопроса категорически не нравится политикам. И за то, что кто-то активно наживался на доведении мировой экономики до этого кризиса (только в США доля финансового сектора в общей прибыли корпораций выросла за последние 30 лет в два раза), и отказываться от привычной «халявы» явно не собирается — в первую очередь, как раз финансовый сектор. И за то, что никто из экономического «мэйнстрима» не удосужился подумать на тему кризиса и посткризисного развития — а уступать свое место тем, кто подумал, страшно не хочет.

Собственно, перечисленные лица и определяют темы и содержание экономических разговоров на упомянутых международных форумах. А значит, в рамках этих тем проблем кризиса просто не будет. Поскольку они никому из участников не нужны. Аналогичная ситуация и на мероприятиях более мелкого масштаба, но организованных в рамках той же официальной линии — достаточно посмотреть на повестку дня начинающегося на следующей неделе Санкт-Петербургского экономического форума. Я честно попытался понять, о чем там, собственно, будет разговор, но так и не понял. Судя по всему, аналогичная ситуация будет и на G8 (точнее G7+1), и G20.

В общем, народонаселение Земного шара может с грустью наблюдать, как мировая элита в условиях кризиса начинает себя вести как легендарный страус — то есть прячет голову в песок, полностью игнорируя реальное развитие событий. Веселое зрелище, ничего не скажешь.

Справка

G8 («Группа восьми», «Большая восьмерка») — международный клуб, в который входят Россия, США, Канада, Япония, Великобритания, Германия, Франция и Италия.

G20 («Группа двадцати») — формат международных совещаний министров финансов и глав центральных банков, представляющих 20 экономик — 19 крупнейших национальных экономик и Европейский союз (ЕС), представленный государством — председателем Совета Евросоюза (кроме тех случаев, когда страна-председатель является членом G8 и таким образом уже представлена в G20). Кроме того, обычно на встречах G20 присутствуют представители Международного валютного фонда и Всемирного Банка. В совокупности G20 представляет 90% мирового валового национального продукта, 80% мировой торговли (включая торговлю внутри ЕС) и 2/3 населения мира.

Михаил ХАЗИН