Не прошло и полугода как Рубена Аганбегяна назначили руководить ММВБ, как он устроил революцию. А что делать? Родина сказала: нужен мировой финансовый центр, финансисты сказали «есть!». Что отрадно — в этот раз без гигантских бюджетных расходов. В пятницу биржа представила новые правила листинга, которые предлагает внедрить уже через год, после обсуждения с регулятором и участниками рынка. Предложения весьма радикальны.
Первым делом с биржи исчезнет детище Чубайса — столь активно пропагандируемый при предшественнике Аганбегяна Константине Корищенко сектор «И», а бумаги компаний, которые сейчас размещаются здесь, попадут в общий список с подозрительными и проблемными эмитентами, решение о допуске к торгам которых будет приниматься специальным комитетом по лизингу, который оценит уровень риска. Делается это, чтобы избежать появления МММ — небольшие компании выходят на биржу с разными целями:
Сейчас на ММВБ пять списков (А1, А2, Б, В и И) и обширный внесписочный сектор — такая внебиржевая торговля, пристроившаяся к бирже. На этой «небирже в бирже», к слову сказать, торгуется 63% всех ценных бумаг. Более того, здесь же торгуются «Газпром» и «Сургутнефтегаз» — «голубые фишки», которым не хватает чуть-чуть для включения в списки. «Газпрому», например, не хватает одного независимого директора. Чтобы эти компании попали туда, где им место — в список А — биржа меняет требования к компаниям и вводит скоринговую оценку эмитента. Она позволит достойной компании, у которой не хватает одного независимого директора, компенсировать этот недостаток за счет других достоинств, например, капитализации. Оценивать будут по капитализации, безубыточности, уровню рейтинга, объемам торгов, отсутствию дефолтов и прочим критериям, выставляя оценки.
В соответствии с полученной оценкой эмитенты после реформы будут попадать в один из трех оставшихся списков: А, Б и В. Бумаги, попавшие в сектор А и Б, будут доступны всем инвесторам, а в сектор В — всем, кроме «институционалов» (пенсионных фондов, ПИФов, управляющих компаний). И никакого внесписочного сектора: иностранцы, которых мы так мечтаем заманить на российские площадки, не понимают, как такое чудо может быть. Впрочем, чтобы его ликвидировать, придется менять законодательство: во внесписочном секторе торгуются бумаги компаний, не заключивших договор с биржей о листинге. ММВБ предлагает отменить заключение договора вообще, но с этим не очень соглашается ФСФР: договор с биржей все же дисциплинирует эмитентов в деле раскрытия информации, — сомневается глава ФСФР Владимир Миловидов.
Впрочем, у Миловидова есть и своя маленькая революция в запасе, и касается она делистинга, который сегодня происходит просто по факту. ММВБ предлагает ввести трехмесячный «санитарный» период: от момента объявления до даты совершения — с тем, чтобы инвесторы могли решить, хотят ли они избавиться от бумаг или остаться с неторгуемыми. Регулятор гораздо более радикален: он предлагает обязательный выкуп, по аналогии с офертой — компания, решившая провести делистинг, должна будет направить держателям акций обязательное предложение о выкупе. Миловидов специально оговаривается, что решение еще не принято, идею предстоит обсудить с инвесторами и эмитентами. Легко предсказать, что инвесторы будут за, а эмитенты — против.
Впрочем, это они еще обсудят. Но очевидно, что с назначением Аганбегяна отцы российского финансового центра не ошиблись: как бывший инвестбанкир он видит слабые места, а как сильный топ-менеджер решительно ликвидирует их. Жаль только, что увеличить ликвидность российских фондовых площадок не в его власти — а это ведь главная причина отсутствия здесь иностранных эмитентов. Капитализация всего российского рынка — около $750 млрд. Всего в два с небольшим раза больше капитализации Exxon Mobile (около $300 млрд). Были бы деньги, а эмитенты справятся с любыми, даже самыми запутанными правилами листинга. Да даже поймут, что такое «небиржа в бирже».
Елена ТОФАНЮК
