На обвинения в коррупции Центробанк отвечает ужесточением надзора. При этом новые инициативы Банка России отличаются огромной потенциальной взяткоемкостью.
Первую инициативу — назначение в коммерческие банки кураторов из Банка России — общественности представил директор департамента банковского регулирования и надзора Банка России Алексей Симановский. По его убеждению, кураторы из ЦБ обеспечат «более глубокое понимание ситуации в конкретной кредитной организации», поскольку получат доступ ко всей рабочей информации банка и «будут чаще общаться с руководством банка».
Из объяснений чиновников следует, что задачи куратора скорее шефские — разъяснить инструкцию регулятора, обеспечить оперативную связь с ним в случае возникновения спорных или сомнительных ситуаций. «Это не надзиратель, не шпион, — поясняет первый зампред комитета Госдумы по кредитным организациям и финансовым рынкам Павел Медведев. — Это старший товарищ, с которым можно посоветоваться, например, о том, стоит сообщать в ведомство Зубкова о какой-либо операции или нет».
Шефство, если кто помнит из пионерского детства, — институт с непредсказуемой эффективностью. Не всегда можно угадать, кто кого перевоспитает, — прикрепленный общественник или объект педагогического воздействия. Но дело даже в другом: какого же качества должны быть законы и подзаконные акты, чтобы к ним требовался персональный толмач? Банкиры подтвердят, что ряд законодательных и нормативных актов действительно требует переводчика. Например, положения «противоотмывочного» закона своей нечеткостью способны подвести под топор даже самого добросовестного банкира. Но здесь законодателям и регулятору следовало бы направить все усилия на исключение из нормативных актов нечеткостей и двусмысленностей. Вместо того чтобы городить огород с созданием «шефской» службы.
Ценность института кураторов как инструмента обеспечения большей прозрачности банков для регулятора тоже сомнительна. «Банки и без того предоставляют в ЦБ массу обязательной отчетности. Плюс, по запросу, дополнительные сведения. В распоряжении ЦБ, наконец, такой инструмент, как инспекционные проверки. Как регулятор, ЦБ имеет право запрашивать и получать от банка всю интересующую его информацию. Институт кураторства — чрезмерный», — считает заместитель генерального директора аудиторско-консалтинговой группы «Финэкспертиза» Наталья Борзова.
Несмотря на это изобилие отчетности, у банков-банкротов, поступающих на ликвидационные процедуры в Агентство по страхованию вкладов, обнаруживаются такие дыры в балансе, не заметить которые может только слепой. Видимо, дело не в недостатке предоставляемой банками информации, а в квалификации надзирающих. Но где гарантия, что новоявленные кураторы будут обладать более высокой квалификацией, чем рядовые сотрудники надзорного управления Центробанка? «Где найти такое количество квалифицированных кураторов? Ведь это должен быть человек, адекватный уровню члена правления или даже председателя правления. Таких квалифицированных людей всегда недостаток, и стоят они недешево», — говорит президент национального банка «Траст» Николай Фетисов.
Множество вопросов вызывают полномочия и ответственность «старших товарищей». Как пояснил Алексей Симановский, куратор не будет принимать никаких решений — «это прерогатива надзора». Однако первый зампред ЦБ Геннадий Меликьян отметил, что куратор будет нести «личную ответственность за происходящее в кредитной организации». «Ответственность несет тот, кто принимает решение», — указывает на нестыковку в логике Наталья Борзова. Так кто в итоге будет отвечать, если вдруг советчик даст негодный совет? «Это действительно большой вопрос», — соглашается Павел Медведев.
Между тем ущерб от кураторства может быть вполне ощутимым. «Судя по тому, что говорили чиновники ЦБ, этот «советник» будет иметь право и возможность присутствовать на рабочих совещаниях правления банка, будет знать о стратегических решениях руководства. Если учитывать еще и такую категорию, как человеческий фактор — уровень профессионализма и просто порядочности, то инициатива начинает выглядеть вовсе небезобидной», — указывает Наталья Борзова.
У банков, конечно, есть «спецресурсы», чтобы попытаться справиться с этой бедой, и, можно предположить, они их задействуют. «Даже если заработную плату кураторам будет платить Банк России, а не коммерческий банк, нет гарантии, что второй не найдет способ «стимулирования» куратора. В этом случае в Банк России будет поступать необъективная информация, что ставит под вопрос саму необходимость существования данного института», — полагает руководитель службы внутреннего контроля НОМОС-банка Лариса Анохина. Чиновники же ЦБ с детской наивностью считают, что для исключения риска коррупции кураторов, достаточно ограничить срок их пребывания в одном банке тремя годами.
Вторая инициатива Центробанка — формализация требований к деловой репутации владельцев и первых лиц банков — нашла отражение в законопроекте «О внесении изменений в федеральные законы «О банках и банковской деятельности», «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)»». В Думу документ еще не поступил, но уже широко обсуждается.
Принципиальных новшеств в законопроекте (он вносит изменение всего в шесть статей двух действующих законов) несколько. Во-первых, документ расширяет список лиц, на которые распространяются квалификационные требования действующих Закона о банках и банковской деятельности (ст. 11) и Закона о Центральном банке (ст. 60), за счет следующих категорий: владельцев 10% акций банка (в действующем законе — 20%), а также уже действующих руководителей банков (сейчас квалификационные требования применяются только при согласовании назначаемой кандидатуры).
Во-вторых, ст. 61 Закона о Центральном банке дополнена новой, шестой, частью, устанавливающей за ЦБ право требовать в отношении учредителей, «владеющих более 10% акций кредитной организации, финансовое положение и деловая репутация которых перестали удовлетворять указанным требованиям, уменьшения участия в уставном капитале кредитной организации до размера, не превышающего 10% акций кредитной организации». В случае же «если указанные лица не исполнили в установленный срок требования Банка России, Банк России вправе обратиться в суд для установления запрета на их участие в органах управления кредитной организации».
Направление законодательной мысли понятно: лицам с подмоченной репутацией не место в профессии. Настораживает только то, что окончательное решение судьбы конкретного владельца коммерческого банка целиком отдается на усмотрение какого-то чиновника Банка России. «ЦБ вправе, — интонационно выделил это наречие президент ММВА Алексей Мамонтов, — принять карательные меры против владельцев, а вправе и не принять. Опять создается ниша для чиновничьей коррупции, причем совершенно безнаказанной. Если другие чиновники, принимая взятки, хотя бы рискуют, то в данном случае даже риска никакого».
В-третьих, наконец-то в законодательство вводятся критерии качества деловой репутации (дополнения в ст. 16 Закона о банках и банковской деятельности): «Под несоответствием кандидатов на указанные должности требованиям деловой репутации понимаются: наличие судимости за совершение преступлений в сфере экономики; признание судом указанных кандидатов виновными в банкротстве кредитной организации при исполнении ими обязанностей членов совета директоров (наблюдательного совета), руководителя кредитной организации; признание судом указанных кандидатов виновными в банкротстве кредитной организации, в которой они владели более 10% акций», — плюс еще несколько на первый взгляд вполне разумных критериев. А вот под завязку по традиции добавлен такой исключительно «четкий» критерий, как «несоответствие деловой репутации указанных кандидатов иным требованиям, установленным федеральными законами и нормативными актами Банка России».
Похоже, что с синдромом «иных требований» сражаться бесполезно и невозможно. «Лучший способ давления на банки сложно придумать, — резюмирует Лариса Анохина. — Этот законопроект лишь стимулирует развитие коррупции в нашем бизнесе».
Марина ТАЛЬСКАЯ