Несмотря на прогнозы отечественных пессимистов и многих западных аналитиков, российские банки преодолели кризис с меньшими издержками, чем ожидалось. Тем не менее вопрос об устойчивости отечественной банковской системы все еще остается открытым.
Именно заботой об устойчивости регулятор объясняет довольно жесткий прессинг на малые и средние банки: планка минимального размера собственного капитала постоянно повышается. И хотя на февральской встрече банкиров и представителей Центробанка в Бору была достигнута договоренность о «компромиссе-300» (конечным ориентиром для поднятия планки собственного капитала стала сумма в 300 млн рублей, а не в 1 млрд рублей, как декларировалось), по-прежнему не ясно, как многие малые и средние банки России справятся с новыми требованиями.
Между тем капитализация как таковая не является самоцелью. Это всего лишь средство расширения возможностей для привлечения и размещения ресурсов, технической и продуктовой модернизации, развития сервисов, офисной сети, инструментов. И как итог — средство повышения конкурентоспособности и эффективности банковского бизнеса.
До кризиса основным источником капитализации были иностранные заимствования. Этот источник не пересох, но из бурного потока превратился в довольно узкий ручей. Нет худа без добра. В определенной степени это имеет свои плюсы для российского банкинга, ведь доля иностранного капитала уже преодолела порог в 25%, который в 1990-е годы многие считали критичным для сохранения независимости национальной банковской системы.
Но на повестку дня выходит поиск новых источников. В нынешних условиях рассчитывать на массовую капитализацию за счет акционеров многим не приходится: одни собственники до сих пор испытывают синдром посткризисного испуга, у других попросту нет на это средств.
На мой взгляд, драйвером роста могло бы стать развитие института банковских холдингов (групп). Само понятие банковской группы не ново, оно давно существует на западных рынках. Однако для России это понятие оставалось экзотикой. Я имею в виду настоящую банковскую группу, а не совокупность банков, которую таковой именовали по признаку единого владельца.
Мешали созданию банковских групп причины, препятствовавшие нормальным процессам слияния и поглощения, — непрозрачность и аффилированность кредитных портфелей, надутость и эфемерность ряда активов. Многие из этих болезней российские банки благополучно преодолевают. И кризис во многом способствовал выздоровлению, сыграв роль горького, но полезного лекарства.
Сегодня ряд малых и средних организаций, избавившихся от издержек кэптивности, готов к формированию банковских холдингов. Плюсы такой конструкции понятны: она позволяет привлекать фондирование, оптимизировать издержки технологического развития, расширять сети, унифицировать бизнес-технологии, объединять маркетинговые усилия и т. п. Появляется возможность и для создания общих банковских продуктов. То есть в итоге повышается конкурентоспособность при одновременном снижении операционных издержек.
Понятно, что развитие института банковских групп может решить вопрос необходимости докапитализации банковской системы и повышения ее устойчивости.
Однако данный институт будет развиваться лишь в том случае, если произойдут необходимые изменения в регулировании сектора. Точнее, если банки получат право выполнять часть нормативов и требований совместно, то есть всей группой. Каких именно нормативов и требований — вопрос для детального обсуждения и дискуссий.
Однако уверен, что развитие института банковских групп и его поддержка со стороны государства могут стать толчком для посткризисного развития российского банкинга.
Анатолий АКСАКОВ
Автор — член комитета Госдумы РФ по финансовому рынку, глава Ассоциации региональных банков России
