Китайская экономика развивается в конфуцианском стиле: используя чужой опыт и размышляя по ходу дела о том, нужно ли следовать этим «чужим» западным мудростям открытой экономики и либерализма. Рынок недвижимости Китая запредельно перегрет, а потребительская инфляция нарастает уже целый год. Все каноны макроэкономической науки говорят, что при такой инфляции активов и цен монетарные власти должны предпринять меры для ограничения денежного предложения и сдувания образовавшихся финансовых пузырей. Если это произойдет самопроизвольно, как в конце 80-х гг. в Японии, то страна не только испытает жесточайший кризис, но и будет обречена на десятилетия депрессии внутреннего рынка. Помня о заветах Конфуция и собственных геополитических амбициях, китайские власти чрезвычайно озабочены такой перспективой.
Рост ВВП Китая во II квартале 2011 г. в годовом измерении замедлился до 9,5% по сравнению с 9,7% в I квартале. Однако по отношению к предыдущему кварталу темп роста Китая, наоборот, ускорился с 2,1% до 2,2. Китайские власти рассчитывают на то, что по итогам 2011 г. экономический рост в стране не превысит 8%. Точно такие же прогнозы официальный Пекин делал год назад, в итоге ВВП Китая в 2010 г. вырос не на 8, а на 10,3%. Годовой темп роста промышленного производства в июне вырос с 13,3 до 15,1%, а китайские потребители купили товаров больше на 17,7% по сравнению с ростом розничных продаж на 16,9% в мае.
Годовой индекс потребительских цен в июне поднялся до 6,4%, цены на продовольствие выросли на 14,4%, любимую китайцами свинину — на 57%. Это много, и все попытки китайских властей хоть
При этом Китай остается зависимым от внешних рынков сбыта (на экспорт приходится 40% ВВП страны, а личное потребление — всего 37%) и притока спекулятивного капитала из развитых стран, несмотря на избыток собственных резервов. Это следствие односторонней модели развития, основанной на дешевой рабочей силе, делающей невыгодными вложения в технологии. Остудить китайскую экономику и стимулировать развитие внутреннего рынка можно очень просто. Надо обеспечить рыночный курс национальной валюты — ведь от него напрямую зависит цена живого труда: если страна больше экспортирует, то соответственно должна расти и компенсация трудовых издержек. Согласно неофициальным исследованиям, доля фонда заработной платы составляет всего 25% ВВП при аналогичном показателе в США около 50%. Соответственно, надо учитывать и тот факт, что уровень ВВП на душу населения Китая составляет всего 16% от американского, т. е. издержки на одного китайского рабочего составляют всего 8% от издержек на одного американца. При таком перенакоплении капитала повышение ставки и ограничение кредита окажутся малоэффективными, поскольку главным фактором конкурентоспособности издержек является не капитал, а живой труд.
В свою очередь укрепление юаня будет означать повышение зарплаты и стимулов инвестировать в трудосберегающие технологии, вызывать снижение капиталоотдачи и повышение конкурентоспособности за счет улучшения качества продукции, внедрения новых национальных разработок, а не копирование чужих.
Это азбука мировой торговли и обмена. Китай уже является второй по объему экономикой в мире и в ближайшие 5—7 лет готовится обогнать США по объему ВВП. Однако потенциал юаня как мировой резервной валюты сейчас близок к нулю. Сам Китай готов скорее вкладывать резервные активы в японские облигации и восстановление японской экономики, чем в развитие собственного рынка. Впору вспомнить вторую часть конфуцианской мудрости: кто размышляет, но не желает учиться, окажется в затруднении. Доказывать справедливость этой мысли для нынешнего Китая нет надобности — она налицо.
Евгений ВАСИЛЬЧУК
Автор — эксперт IFO Institute for Economic Research при Мюнхенском университете
