То, что следующий кризис будет кризисом государственного долга, некоторые эксперты стали предупреждать уже некоторое время назад. Нуриэль Рубини, Марк Фабер, Нассим Талеб говорили об этом в интервью «Ведомостям» еще в начале года. Во время финансового кризиса 2008—2009 гг. частный долг перешел в государственный, указывали они, а огромные социальные и пенсионные обязательства, взятые властями США и ряда других развитых стран, окажутся непосильными в долгосрочной перспективе, когда на пенсию выйдет поколение бэби-бумеров (это начинает происходить сейчас).
Но не похоже, чтобы кризиса ждали так рано. Во всяком случае, не в США. Профессор Гарвардского университета Кеннет Рогофф говорил в начале года: «У нас есть всего пять, может быть, 10 лет, чтобы существенно скорректировать бюджетную политику. Но очень сложно сказать, когда именно произойдет кризис. Хороший кардиолог может определить болезнь и риски, но очень сложно сказать, когда случится удар».
Удар случился этим летом. Возможно, его последствия будут пережиты относительно безболезненно, и договоренность, достигнутая американскими политиками в эти дни, позволит многим (по крайней мере, на рынках и, по крайней мере, в краткосрочной перспективе) вздохнуть с облегчением. Но долгосрочных проблем сегодняшние планы не решают. По прежней оценке специально созданной президентом Национальной комиссии по фискальной ответственности и реформе, бюджетную политику нужно ужесточить на $4 трлн в ближайшие 10 лет. Эту же цифру приводит агентство Standard & Poor’s, говоря, что лишь она совместима с рейтингом ААА. Но самый радикальный план конгрессменов с трудом дотягивал до $3 трлн, а в итоге решено сократить расходы на $2,5 трлн.
Американское правительство сейчас похоже на компанию General Motors несколько лет назад: огромные долги, огромные социальные и пенсионные обязательства, основной бизнес в упадке (у GM автомобили становились все хуже и все хуже продавались, у США экономика после кризиса растет медленно, рост ВВП за I квартал пересмотрен с 1,9% аж до 0,4%, во II квартале составил 1,3% против ожидавшихся 1,8%, безработица не опускается ниже 9%), с рынка вытесняют конкуренты. Единственные, кто не видит, что сохранять такое положение дел дольше невозможно, — руководители и кредиторы.
В случае с GM разрубить гордиев узел получилось, лишь использовав деньги налогоплательщиков ($50 млрд) и проведя банкротство по специальной процедуре, не требующей одобрения всех кредиторов. Долги и соцобязательства были порезаны, кредиторы первой очереди оказались не первыми при распределении выплат, организованном чиновниками (часть средств пошла профсоюзу, то есть сотрудникам). Специально назначенные представители правительства Стив Раттнер и Рон Блум могли диктовать условия и кредиторам, и новым руководителям компании (определяя размер их вознаграждения).
Как сообщается, министерство финансов США в случае непринятия решения о повышении потолка госдолга готово было отдавать приоритет выплатам по казначейским облигациям и векселям — то есть, так сказать, кредиторам первой очереди (разгневать китайцев и других крупных держателей американского долга представляется меньшим злом, чем собственных пенсионеров). С другой стороны, о перестройке финансирования раздутых соцобязательств тоже речь вроде не идет: республиканцы категорически против повышения налогов на богатых (которые, конечно, в таком мероприятии — цель № 1) и каких-либо других налогов, и демократы, не имея большинства в палате представителей, тут поделать ничего не могут. Дать новый стимул основному бизнесу тоже невозможно: антикризисная программа поддержки экономики на госсредства закончилась, и больше денег нет. Увеличивать долг тоже нельзя — установленный законодательством потолок не позволяет, да и вообще, сколько можно жить не по средствам?
Денег со стороны тоже взять неоткуда — если только не развернуть ситуацию осени 2008 г. наоборот. Тогда по просьбе Белого дома конгресс одобрил (сначала, правда, тоже сильно противился) выделение $700 млрд на программу помощи финансовым институтам (TARP). После чего чиновники стали контролировать деятельность банков — ограничивали бонусы, не разрешали платить дивиденды, требовали привлечь средства на пополнение капитала.
Может, сейчас сделать наоборот?
Возможно, такая перспектива заставила бы политиков договориться обо всем, что необходимо, за один день.
Максим ОВЕРЧЕНКО
