Казалось бы, октябрь должен был разрядить обстановку на денежном рынке. Банки, убедившись в нежелании ЦБ защищать какие-то наперед заданные значения обменного курса, прекратили спекулятивное давление на рубль, и последний пошел в рост, как то диктуют фундаментальные факторы — все еще дорогая нефть, устойчивый профицит внешней торговли и системный дефицит рублей на рынке. Бивалютная корзина за минувший месяц подешевела на два рубля (на пять с лишним процентов) после восьмипроцентного удорожания в сентябре, а валютные интервенции ЦБ составили, по нашей оценке, менее 4 млрд долларов против 10 млрд месяцем ранее (см. график 1).
Тем не менее ситуация с ликвидностью на рынке остается напряженной — «подушка» сверхликвидных активов у банков продолжает сдуваться, а ставки по коротким межбанковским кредитам медленно, но неуклонно ползут вверх (см. график 2): средняя за месяц ставка MosPrime по однодневным кредитам достигла 5,2 против 4,6% в сентябре.
Вброс ликвидности в банковскую систему со стороны денежных властей продолжается, причем если в августе-сентябре основным каналом такой подкачки были депозитные аукционы Минфина (за два месяца объем задолженности банков перед казной удвоился, превысив 1 трлн рублей, см. график 3), то в октябре Минфин размещал новые депозиты лишь в меру погашения старых, а основную поддержку банковской ликвидности осуществлял ЦБ: нетто-объем операций регулятора по предоставлению ликвидности банкам со второй половины октября устойчиво держится в диапазоне 300—400 млрд рублей — это максимальные значения с начала текущего года.
Еще одно любопытное наблюдение — Минфин размещает свои депозиты в банках по ставкам, существенно превышающим рыночные. С одной стороны, это абсолютно естественно, иначе бы напрашивались арбитражные спекуляции на казенные деньги. С другой стороны, спред между ставками по вновь размещаемым депозитам и рыночными ставками систематически увеличивается: если в сентябре он составлял 1,1 п. п., то в октябре уже 2,25 п. п. (см. график 4). Ясно, что растущая стоимость минфиновских депозитов — самостоятельный фактор, оказывающий повышательное давление на рыночные межбанковские ставки даже в условиях неизменной стоимости рефинансовых ресурсов ЦБ (в прошлую пятницу Банк России объявил о решении оставить свои базовые ставки еще на месяц без изменения).
Да не оскудеет рука дающего
Фундаментальная причина сохраняющегося дефицита ликвидности в банковской системе — поддержание сверхпланового профицита бюджета, который по итогам девяти месяцев превысил 1 трлн рублей. После ожидаемых в ближайшее время налоговых платежей объем стерилизации через канал федерального бюджета может достигнуть уже 1,6 трлн рублей. Эти неплатежи более или менее касаются сотен российских предприятий — больших и маленьких, и, соответственно, дефицит ликвидности касается так или иначе всех банков. А дальше Минфин пытается решить эту проблему через депозитные аукционы, продавая банкам деньги. Мало того что по ставкам выше рыночных, но это нормально и в принципе полбеды, но доступ к таким аукционам имеют только топ-20 банков. В результате деньги оказываются в крупняке, а мелкие банки, равно как и их клиенты, попадают в тяжелую ситуацию. Межбанковский рынок сегментировался по эшелонам, вниз по эшелонам деньги не перемещаются. Деньги выдаются только под залог ценных бумаг, а необеспеченные кредиты предоставляют мелкие банки более крупным, но никак не наоборот.
Как действуют небольшие банки в условиях нехватки ликвидности и нарушений платежей клиентов, спровоцированных неплатежами Минфина? Они повышают ставки по депозитам, активизируют сделки репо с ценными бумагами и задирают ставки на этом рынке, что также отражается на всех банках, ведь рынок-то общий.
И не будем забывать еще о примерно 400 млрд рублей, которые ЦБ выкачал у банков через девальвацию (речь идет об интервенциях Банка России в поддержку рубля в августе-сентябре). С одной стороны, он правильно делал, у него не было иных вариантов, кроме как продавать валюту, когда рынок ее хотел купить. Ну вот и продал на 14 млрд долларов, соответственно, с другой стороны, 400 млрд с хвостиком рублей тоже ушли из экономики. Это весьма чувствительные суммы. Два триллиона рублей — это порядка 10% совокупного кредитного портфеля российских банков, или треть всех ликвидных активов, сумма фактически равна 70% всего рынка ОФЗ и 60% всего рынка корпоративных облигаций!
«Ключевой вопрос сегодня стоит так: ЦБ сейчас предоставляет банкам ликвидности столько, сколько им нужно, или, не дай бог, больше, чем им нужно? — рассуждает генеральный директор ЦЭА «Интерфакс» Михаил Матовников. — Ведь последнее может профинансировать атаку на рубль по образцу осени 2008 года, когда Центральный банк, как та самая унтер-офицерская вдова, сам себя выпорол: с одной стороны, раздал несколько триллионов рублей обеспеченных и необеспеченных кредитов банкам, а с другой — вынужден был затем продать на предъявленные рубли 200 миллиардов долларов из своих золотовалютных резервов. Сейчас пока обошлось гораздо меньшими суммами, да и масштаб обесценения рубля не в пример меньше».
Что касается откачки ликвидности в Европу со стороны «дочек» континентальных банков, то Михаил Матовников скептически относится к этой версии развития событий: «Давайте подробнее рассмотрим кейс российского банка «Юникредит», который, как это было трактовано СМИ, в третьем квартале прокредитовал свой головной банк в Италии на сумму порядка 180 миллиардов рублей. Что же произошло на самом деле? Российский «Юникредит» в первой половине 2011 года показал рост активов ноль процентов, а в третьем квартале нарастил активы аж на 33 процента. Причина — рост корпоративных депозитов. Понятно, что речь идет об одном или нескольких крупных депозитах (на суммы в единицы миллиардов долларов) от крупнейших российских компаний. Что делать банку, когда крупный клиент открывает в нем валютный депозит на 5—6 миллиардов долларов? Правильно, он вынужден увеличить свои валютные активы. Спроса на валютные кредиты внутри страны в подобном объеме нет, соответственно, банк увеличивает свои валютные активы за рубежом. Логично сделать это в материнском банке. Можно ли рассматривать подобную операцию как «откачку ликвидности» в адрес материнского банка? Вряд ли. Не покупать же вместо этого облигации Италии или Испании?»
Впрочем, какими бы мотивами ни руководствовались «Юникредит» и другие банки, как иностранные «дочки», так и чисто российские, значительную часть оттока капитала в августе-сентябре (не приходится сомневаться, что он продолжается и сегодня) обеспечили именно они, наращивая свои иностранные активы и, таким образом, оказывая дополнительное давление на внутренний рынок рублевой ликвидности.
«Мне кажется, что размораживание беззалоговых кредитов ЦБ в ближайшее время — лучшее, что может сделать регулятор, — считает заместитель генерального директора рейтингового агентства «Эксперт РА» Павел Самиев. — Но правила должны немного измениться: лимит по беззалогам должен зависеть не только от размера собственного капитала банка-заемщика и уровня его кредитного рейтинга, но и от доли связанных сторон в кредитном портфеле и уровня концентрации активов. Такие ограничения — это урок ситуации Петроффбанка и Межпромбанка».
Отгрипповали свое
Пристально следят банкиры и за перипетиями европейского долгового кризиса. Правда, пока риски «финансового заражения» России от континентальных проблем кажутся незначительными. Европейские финансовые рынки закрыты для российских банков по большому счету уже в течение четырех лет. Появлялись небольшие окошки для крупнейших банков, но системно рынки и не открывались — мы фактически изолированы начиная с середины 2007 года. Доля средств нерезидентов в пассивах российской банковской системы сегодня составляет 12% — это более чем вдвое ниже, чем в разгар кризиса. Соответственно, риск рефинансирования текущего внешнего долга российских банков некритичен. К тому же он сконцентрирован в крупнейших банках, имеющих доступ к «окну ликвидности» ЦБ, да и в ходе последней девальвации эти банки подзапаслись валютой.
Существенно ниже острота проблемы внешнего долга сегодня по сравнению с 2008 годом и для российского корпоративного сектора — львиная доля коротких маржинальных долгов уже погашена либо рефинансирована, новые займы берутся осторожно.
Нерезидентов мало на российском фондовом рынке. Российский облигационный рынок парализован — большинство размещений могут позволить себе только первоклассные эмитенты, а выпуски раскупаются в основном под ожидаемое рефинансирование в ЦБ. Западники в этих размещениях практически не участвуют, в том числе потому, что продать эти облигации на рынке будет сложно, а к рефинансированию в ЦБ у них доступа нет.
«Российские банки не держат значительные объемы обязательств проблемных стран еврозоны. Сегодня, если вкладываться в еврооблигации, лучше покупать бумаги тех эмитентов, которые ты понимаешь. Не могу себе представить банк, который бы до сих пор сидел в греческих бумагах, дожидаясь их дефолта. Возможно, есть определенные пакеты таких бумаг у инвестиционных банков, которые могут использовать их для спекулятивных операций, но будем надеяться, что эти портфели захеджированы. Что касается коммерческих банков, то, повторюсь, этот прямой канал «финансового заражения» от европейских проблем пренебрежимо мал, — говорит Михаил Матовников из ЦЭА «Интерфакс». — Самый главный канал взаимодействия с Европой — негативное влияние европейских финансовых проблем на состояние реального сектора европейской и мировой экономики. С каждым кварталом мы видим ухудшение ситуации и прогнозов динамики европейской и мировой экономики, что чревато новой глобальной рецессией и, соответственно, падением спроса и цен на основные товары российского экспорта. Цены на нефть пока стоят, а вот цены на металлы уже упали. И наши металлурги это уже почувствовали, а также и банки, где они обслуживаются, — поток экспортной выручки уменьшается».
Новый цикл кредитного сжатия
Кредитный рынок демонстрирует явное торможение активности. Но не
В условиях сокращающегося кредитного портфеля начнется увеличение доли плохих долгов. Если экономическая ситуация будет ухудшаться, компании начнут испытывать проблемы с обслуживанием части реструктурированных и пролонгированных старых плохих кредитов, и те снова перейдут в разряд проблемных. В результате общая величина плохих ссуд в банковском секторе тоже может начать расти, что потребует увеличения резервов на возможные потери, правда, в умеренном размере, порядка 600 млрд рублей в целом по системе.
«Мы не считаем, что в ближайшие полгода уровень достаточности капитала в целом по банковскому сектору может серьезно снизиться — даже с учетом роста проблемных активов и параллельных ему процессов ужесточения регулирования со стороны ЦБ, — прогнозирует Павел Самиев из «Эксперт РА». — Как мы уже наблюдали в 2009 году, замораживание банками кредитования, активная практика пролонгаций, реструктуризаций с дообеспечением ссуд, а также поиски дополнительных источников капитала дали обратный эффект — во время кризиса показатель достаточности капитала вырос. Если в 2007—2008 годах показатель достаточности капитала (норматив H1) колебался в районе 14—15 процентов, то на пике, по состоянию на 1 января 2010 года, он достиг 20,9 процента. Мы ожидаем в ближайшее время торможение кредитования (оно уже началось) и стабилизацию Н1 на текущем уровне 16—17 процентов. Активы под стрессом и в относительном, и в абсолютном выражении должны, безусловно, немного подрасти, но мы не видим такого сценария, при котором их доля превысит 25 процентов».
Александр ИВАНТЕР
Инфографику к статье можно посмотреть на сайте источника.
