Долговой кризис в Европе обнажил все слабые места единой европейской валюты, считает канцлер Германии Ангела Меркель. В интервью Handelsblatt германский лидер говорит о том, что страны зоны евро должны сделать из этого соответствующие выводы и внести ряд важных изменений в основополагающие документы Евросоюза.
—
— Все мы в Европе находимся в тяжелой ситуации. Единая европейская валюта переживает сейчас первый большой кризис за десять лет своего существования. Ныне резко проявились все слабости евро: продолжавшееся годами безудержное накопление долгов, дефицит конкурентоспособности некоторых стран, а также пробелы в основополагающих документах Евросоюза. Нам необходимо справиться со всеми этими недостатками максимально быстро, так как евро — это больше, чем просто валюта, евро — олицетворение идеи объединения Европы.
— Насколько велика ваша озабоченность по поводу Италии? Не станет ли эта страна второй Грецией? Увеличиваются ли шансы Италии на консолидацию после ухода премьер-министра Сильвио Берлускони?
— Решение о своем национальном правительстве все страны принимают самостоятельно. Италии необходимо увеличить усилия в плане сокращения госрасходов, и это итальянскому кабинету министров известно. Правительство Италии выработало свой план, который теперь предстоит претворить в жизнь. Глава МВФ Кристин Лагард считает, что трудности Италия испытывает в первую очередь не
— Достаточно ли того, что Италия внесла в свои планы?
— Сейчас ни одна страна не может утверждать, что находится на стадии завершения необходимых реформ. Всем нам придется снова и снова думать о необходимой коррекции. Что же касается конкретно Италии, то вполне можно утверждать, что она уже поставила перед собой действительно большие задачи.
— Не придется ли Европейскому центробанку включить в конце концов печатный станок и начать скупать гособлигации проблемных стран без ограничения?
— ЕЦБ имеет вполне конкретную функцию. Основная задача этого института — забота о стабильности валюты, и до сих пор он ее выполнял блестяще. ЕЦБ неоднократно напоминал о том, что долговой кризис в Европе может быть преодолен только в том случае, если страны зоны евро будут последовательно выполнять свои «домашние задания». Они должны обеспечить солидную бюджетную политику и провести инфраструктурные реформы, направленные на рост конкурентоспособности и оживление конъюнктуры. Кстати, от Италии проведение такого курса ЕЦБ потребовал еще летом.
— Саммит G20 в Каннах подчеркнул центральную роль Германии в мировой политике. Является ли это влияние лично для вас лишним грузом или же приятной возможностью делать политику?
— Германия — одна из семнадцати стран зоны евро. Если Германия и Франция объединяют свои усилия, что как раз снова и проявилось в Каннах, тогда мы — сила, но все равно мы не вся Европа, а лишь именно одна или две страны из двадцати семи государств — членов ЕС. Последние месяцы еще яснее показали, что в рамках зоны евро наши страны и экономически, и политически настолько связаны друг с другом, что об абсолютно независимых решениях говорить уже практически невозможно.
— Почему?
— Потому что каждый должен понимать, что принятое на национальном уровне решение может иметь серьезные последствия для всей Европы и за ее пределами. Все чаще мы имеем дело с европейской внутренней политикой. Например, вопрос о том, что Греция без согласования с европейскими партнерами объявляет о своем решении провести референдум по мерам экономии и реформам, касался всех партнеров Греции в Европе, так как сразу же для всего мира под сомнением оказались решения состоявшегося 27 октября и посвященного евро саммита. И эта возросшая взаимная зависимость делает наши европейские дискуссии значительно интенсивнее, хотя всем нам ясно, что речь в конце концов всегда идет о стабильности и благополучии всех 27 стран ЕС.
— Не чувствуете ли вы себя неким законодателем моды, говоря о внутренней политике в зоне евро?
— Нет. Европа не иерархическое образование, а союз. Страны обладают в отношении своих национальных бюджетов суверенитетом. Экономический и валютный союз создавался исходя из предположения, что каждая страна будет придерживаться принимаемых в Европе решений. Поскольку же это соблюдалось не всеми и не всегда, то нам нужно сделать соответствующие выводы. На мой взгляд, нам необходимы изменения в основополагающих документах. Совместные договоренности Пакта стабильности и экономического роста являются для всех нас защитой. Если же они не выполняются, то нужен какой-то европейский институт, в компетенцию которого входило бы наведение порядка в проблемном национальном бюджете. Обычно при появлении такой необходимости вмешиваются национальные парламенты и корректируют бюджет в соответствии с требованиями пакта. В других случаях я выступаю за то, чтобы Еврокомиссия или же третья страна — член ЕС имела бы право подавать на нарушителя иск в Европейский суд.
— И как вы это назовете: Европейский бюджетный контроль?
— Нет. Я бы сформулировала следующим образом: европейский контроль стабильности, предусматривающий право Еврокомиссии и стран — членов союза подачи иска в Европейский суд. Дело в том, что постоянное нарушение европейских правил стабильности в одной из стран представляет собой опасность для всех остальных государств.
— Является ли кризис единой европейской валюты самым драматичным моментом за все время вашего пребывания на посту канцлера Германии?
— С начала глобального финансового и экономического кризиса нам довелось пережить много того, чего мы раньше и представить себе не могли. Возьмите спасение банков и выделенные под это гарантии в объеме 400 млрд евро — это сумма, которую мне трудно себе представить. Затем — фонд для рекапитализации банков, программы оживления экономической конъюнктуры, гарантии для вкладчиков сберегательных банков. В принципе мы переживаем все новые фазы одного кризиса, который начался как мировой банковский кризис и привел потом к гигантскому падению конъюнктуры, на которое нам пришлось реагировать соответствующими программами…
-…Но к которым вы всегда относились достаточно осторожно.
— Да, я всегда предупреждала, что, принимая эти программы поддержки конъюнктуры, необходимо соблюдать меру, так как было понятно, что на следующем этапе мы столкнемся с кризисом госдолга. Так и случилось. Сейчас Европа не является динамично растущим рынком, не имеет больших запасов капитала и природных богатств, да и население особой молодостью не отличается. То, что мы имеем, это большой культурный опыт, политическая стабильность и инновационный потенциал. Если в один отнюдь не прекрасный момент мы потеряем способность производить высокотехнологичные продукты, то станем никому не интересны. Именно поэтому для меня всегда на первом плане остается задача — сделать и в Германии, и в Европе в целом все для наращивания нашего инновационного потенциала. Это означает инвестировать в образование и исследования, что и в будущем обеспечит нам в мире достойное место.
Handelsblatt, перевод Александра ПОЛОЦКОГО
