Баффетт впервые сформулировал инвестиционную стратегию в письме к акционерам Berkshire. Оно было опубликовано в минувшую субботу. С точки зрения идеологии Berkshire инвестирование — это передача сейчас покупательной способности другим, чтобы, имея на то разумные ожидания, получить большую покупательную способность после уплаты налогов на номинальный доход в будущем, пишет Баффетт.
Все инвестиционные инструменты Баффетт делит на три категории. Первая — номинированные в определенной валюте — фонды денежного рынка, облигации, ипотечные кредиты и банковские депозиты. Большинство таких инструментов считаются надежными, но на деле, по мнению Баффетта, они в числе самых опасных активов, даже несмотря на исправно выплачиваемые проценты. С 1965 г., когда Баффетт начал управлять Berkshire, стоимость доллара снизилась на 86%. Поэтому сейчас нужно как минимум $7 на покупку того, что в те годы стоило $1. За те же 47 лет казначейские бонды США приносили 5,7% годовых. Но налог на прибыль и инфляция съедают весь этот доход.
На 31 декабря 2011 г. вложения Berkshire в суверенные, муниципальные и корпоративные бонды, а также инструменты с ипотечным обеспечением составляли $32,19 млрд по сравнению с $34,89 млрд годом ранее. Весь портфель составлял $392 млрд.
В нынешних условиях «мне не нравятся инвестиции, зависящие от валютных курсов», отмечает Баффетт. Но инвестировать в инструменты с фиксированным доходом все же необходимо, чтобы иметь доступ к ликвидности. Рабочий уровень ликвидности — $20 млрд, $10 млрд — абсолютный минимум. Сейчас, по мнению Баффетта, очень верны слова легенды Уолл-стрит, инвестбанкира Шелби Каллома Дэвиса: «Бонды, рекламируемые как безрисковый доход, сейчас приносят риск без дохода».
Вторая категория инвестиций — активы, которые ничего не производят. Они покупаются в надежде на то, что в будущем другие инвесторы захотят заплатить за них еще больше. В XVII в. таким популярным активом были тюльпаны, сейчас — золото. У золота, в которое вкладываются те, кто боится других вложений, есть два недостатка: у него ограниченное применение и, «даже если вы владеете унцией золота вечность, спустя вечность вы владеете все той же одной унцией».
В последние 15 лет жертвами такой тактики стали акции высокотехнологичных компаний и жилье, полагает Баффетт.
Миллиардер отдает предпочтение третьей категории — инвестициям в производство, будь то фермерство, недвижимость или компании из реального сектора. В идеале такие активы даже при высокой инфляции должны приносить доход, который обеспечит покупательную способность, требуя минимальных инвестиций нового капитала. «Чем бы ни была обеспечена валюта через 100 лет — золотом, морскими ракушками, зубами акулы или, как сейчас, бумагой, люди все равно захотят обменять пару минут своего дневного труда на Coca-Cola или арахисовый козинак See’s», — пишет Баффетт. Эти коммерческие «коровы» будут жить веками и давать все больше «молока». Целью Berkshire будет увеличение доли в первоклассных бизнесах. «Я считаю, что в течение любого продолжительного периода эта категория инвестиций сильно опередит остальные, — утверждает Баффетт. — Еще более важно, что она будет самой надежной».
Мы с этим согласны, отмечает гендиректор управляющей компании РФПИ Кирилл Дмитриев. В мире повышающегося риска именно реальные активы основаны на платежеспособном спросе и нормальном денежном потоке. Это именно то, что может давать инвесторам уверенность, объясняет Дмитриев. Инвестиции же в спекулятивные инструменты очень рискованны.
Золотой куб
Мировой золотой запас составляет 170 000 т, если его сплавить в один слиток, получится куб со стороной 21 м. При цене $1750 за тройскую унцию стоимость этого куба — $9,6 трлн. За те же деньги можно купить все пахотные земли в США (1,6 млн кв. км с $200 млрд ежегодного дохода) и еще 16 Exxon Mobil (самая прибыльная компания в мире, зарабатывающая $40 млрд ежегодно), и еще $1 трлн останется. «Я убежден, что в ближайшие 100 лет второй лот будет показывать гораздо лучшие результаты, чем первый», — полагает Баффетт.
Татьяна БОЧКАРЕВА
