Финансовая удавка на горле России не слабеет

Легендарное терпение русского народа и исключительные цены на нефть позволили либеральным реформаторам реализовать в России уникальную по жесткости финансовую политику. Даже пресловутый currency board предусматривает эмиссию денег в размерах чистого притока иностранной валюты: сколько пришло — столько и ввели в обращение. В России реализуется значительно более жесткая модель, при которой вводимая в обращение при помощи скупки валюты Банком России рублевая масса частично тут же стерилизуется самыми разными способами, вплоть до замораживания средств в бюджете.

Официально это объясняется борьбой с инфляцией, но в России она носит не монетарный, а структурный характер и вызывается в первую очередь произволом монополий. Попытки бороться с их последствиями ограничением денежной массы, то есть путем финансового удушения страны, подобны попыткам лечения ревматизма виселицей.

Ухудшенный currency board страдает теми же недостатками, что и обычный: привязывая объем денег в обороте к внешней конъюнктуре, государство утрачивает способность управлять собственным денежным оборотом, а с ней — и экономический суверенитет: судьба страны вверяется слепой игре глобальных рынков.

Во внешнем кризисе — будь то обесценивание нефти (как осенью 2008 года) или неопределенность судьбы Греции (как в сентябре 2011) — эта система обеспечивает мгновенное, инстинктивное ужесточение финансовой политики, «на ровном месте» провоцируя кризис ликвидности. Если неповоротливая бюрократия не успеет отреагировать на подобное ужесточение, экономика рухнет из-за спазма финансовой системы, как бросившие пить алкоголики погибали от спазма сосудов.

Но и без внешних шоков чрезмерно жесткая финансовая политика Банка России наносит экономике колоссальный ущерб. Строго говоря, искусственно создаваемая нехватка денег представляется сегодня главной непосредственной проблемой финансовой системы.

В 2000-е годы сложился уникальный в своей чудовищности механизм кредитования российского бизнеса. Чрезмерно жесткая финансовая политика, создавая в России искусственный дефицит денег, вынуждает бизнес на внешние займы. Но одалживает он в развитых странах, по сути дела, свои средства, уплаченные им в виде налогов «родному» государству: с учетом банковского мультипликатора внешние займы российского бизнеса вполне сопоставимы со средствами, выведенными за рубеж российским же бюджетом.

В результате перед обострением глобального кризиса, в 2005—2008 годах, при высоких — около 30% ВВП — сбережениях Россия стала одним из крупнейших среди неразвитых стран импортером капитала.

По сути, это усовершенствованная схема залоговых аукционов: тогда государство брало взаймы у будущих олигархических банков во многом свои же средства, хранившиеся там налоговыми и таможенными органами. В последние годы российский бизнес берет на Западе в долг свои средства, уплаченные им в виде налогов и выведенные туда российским государством.

Но глобальный кризис останавливает этот грабительский по сути механизм: зарубежные рынки капитала закрываются для большинства российских заемщиков, и страна лишается доступа к «длинным деньгам», необходимым для развития. В результате чрезмерно жесткая финансовая политика ставит Россию на грань кризиса ликвидности (о чем свидетельствуют высокие, более 6,5%, ставки межбанковского рынка даже в конце 2011 года) — в ситуации, когда государство и экспортеры сырья буквально захлебываются от денег.

Банк России, похоже, не готов к новой реальности не только институционально (надежных механизмов доведения ликвидности до всех значимых элементов банковской системы просто нет), но и идеологически, о чем свидетельствует его приверженность чрезмерно жесткой финансовой политике. По мнению экс-министра финансов, президента ВТБ-24 М. Задорнова, Банк России до сих пор не рассматривает себя как кредитор последней инстанции. А ведь «задача по управлению экономическим ростом, стоимостью денег через процентные ставки заключается в том, чтобы… постоянно предоставлять… ликвидность, не рассматривая… беззалоговые аукционы как антикризисную меру».

Укрепление рубля из-за искусственного ограничения денежного предложения (рост денежной массы замедлился с 31,1% в 2010 году до 22,6% в 2011) подрывает конкурентоспособность экономики, практически не ограничивая инфляцию, стимулируя импорт, и это при неизмеримо более дорогом кредите, чем даже в Китае, не говоря уже о США и Евросоюзе. Замминистра экономического развития А. Клепач полагает, что сохранение этого положения даже при стабильных ценах на нефть чревато валютным кризисом уже в 2013 году. А ведь если разрастание европейского кризиса приведет к девальвации евро, нашу экономику будет стирать в небытие импорт не только из Китая, но и из еврозоны!

Руководство Банка России демонстрирует олимпийское спокойствие перед лицом не только этих проблем. Даже президент ВТБ Костин отметил на съезде Ассоциации российских банков: «Беспределы, которые мы видели в Межпромбанке, Банке Москвы, „Славянском», ВЕФК, отчасти из-за того, что функция надзора не выполняется в той мере, в которой должна выполняться». По оценкам самого Банка России, нелегальный оборот на финансовом рынке составил в 2011 году около 5 трлн руб. По данным В. Зубкова, из страны нелегально вывезен эквивалент 1 трлн руб., а ведь бегство капитала дополнительно ужесточает финансовую политику, которая и так препятствует росту потребительского спроса, прогрессу потребительского кредитования, финансированию малого и среднего бизнеса.

Слабость банковского контроля имеет особо тяжкие последствия в кризисах вроде ситуации конца 2008 — начала 2009 годов. Тогда Банк России предоставил значительную ликвидность крупнейшим банкам, которые должны были прокредитовать ею реальный сектор. Но в реальности, насколько можно судить, основная часть средств осталась у банков, обеспечив им не просто стабильность, но и значительные прибыли.

Это усугубило перекос финансовой системы, при которой на 5 крупнейших банков приходится три четверти выданных кредитов и половина капитала и которая оборачивается фактическим отсутствием банковской конкуренции в большинстве регионов. Это поддерживает высокие процентные ставки, тормозящие развитие и особенно чувствительные для малого и среднего бизнеса.

Банк России не демонстрирует значимых усилий по децентрализации банковской системы, созданию сети эффективных региональных банков, способных надежно и бесперебойно финансировать местное развитие. Похоже, замыкание финансовых потоков страны на Москву, а в отраслевом плане — на спекулятивные операции не воспринимается им как порок государственного управления.

Отсутствие усилий по удешевлению кредита и смягчению финансовой политики дополняется чрезмерными требованиями к банкам, которые также блокируют развитие. В частности, требования по созданию неадекватно высоких резервов не дают укреплять капитальную базу. Банк России требует полуторакратного (!) резервирования кредитов, которые заемщик перевел после получения на счета в другие банки.

Банковский сектор не справляется с задачей направления экспортных сверхдоходов на нужды развития России, в том числе и из-за особенностей регулирования. Между тем, по данным Всемирного экономического форума, трудности финансирования являются главным препятствием ведения бизнеса в России.

Не совсем понятно, о какой модернизации и о какой «сильной России» разглагольствуют официальные лица в то самое время, когда их собственная политика — даже помимо присоединения к ВТО на заведомо кабальных, убийственных для экономики условиях — уже более двух десятилетий направлена на финансовое удушение почти любой созидательной деятельности.

Михаил ДЕЛЯГИН

Автор — директор Института проблем глобализации, д. э.н.