Нынешний кредитный кризис похож на своих предшественников

Хотя кредитный кризис идет на убыль, радоваться пока рано: слишком он похож на своих предшественников 1987 и 1998 гг. Тогда тоже акции резко дешевели в июле — августе, к сентябрю рынки успокаивались, но затем происходил новый обвал, из которого выбраться удавалось только в октябре.

В 1987 г. крах фондового рынка случился во время бума слияний и поглощений. Тогда инвесторы надеялись, что бум будет поддерживать котировки еще не один год, но они жестоко просчитались. В 1998 г. кризис спровоцировал хедж-фонд Long-Term Capital Management (LTCM), потерявший $4,6 млрд на вложениях в российские ГКО-ОФЗ.

И крупных слияний, и убыточных хедж-фондов сейчас хватает. До сих пор, например, не завершены поглощения фондами прямых инвестиций техасской коммунальной компании TXU за $32 млрд и кредитного агентства Sallie Mae за $25 млрд. Ну а первой жертвой нынешнего кризиса были два фонда Bear Stearns, потерявшие практически все активы из-за вложений в рискованную ипотеку США.

На первые два кризиса Федеральная резервная система США (ФРС) реагировала по-разному. В 1987 г. регулятор не вмешивался в происходящее вплоть до черного понедельника, когда индекс Dow Jones рухнул на 23%. В 1998 г. Алан Гринспэн, руководивший в то время ФРС, решил не дожидаться худшего и стал снижать базовую ставку превентивно. Нынешний председатель ФРС Бен Бернанке выбрал компромиссный вариант: он решил помочь только банкам и снизил учетную ставку, по которой они могут кредитоваться в ФРС под залог векселей, ипотечных бумаг и т. д.

Во время нынешнего кризиса, так же как в 1987 и 1998 гг., фондовый рынок был иррациональным — во многом из-за компьютерных моделей инвестирования, популярность которых год от года растет. Особенно любят математические модели хедж-фонды, и, поскольку методики у многих сходные, во время кризиса они дружно начали распродавать инструменты, оказавшиеся убыточными. Массовая распродажа одних бумаг и столь же массовая покупка других бумаг обернулись общей паникой на рынке. «Сделок было так много, что рынок не мог их переварить, — рассказывает директор по инвестициям Glenmede Trust Гордон Фаулер, — это как стадо слонов, бегущих через узкую дверь».

Модели, основанные на рыночных прецедентах, не просчитывали, что случится, если все, кто их использует, будут одновременно делать одно и то же. Рынок же не справлялся со всеми заявками на продажу. После 1998 г. инвесторы на какое-то время охладели к компьютерным моделям и игре на чужие деньги, но затем на место традиционных моделей пришли новые.

В нынешнем кризисе немалую роль играют инвестиции на заемные средства: если акции дешевеют, а кредиторы требуют возврата долгов, инвесторам приходится отдавать активы за бесценок. Летом 1998 г. LTCM на заемные средства играл на понижение казначейских облигаций и повышение российских. Риск от такой стратегии считался ничтожным, но в августе 1998 г. Россия объявила дефолт, и хедж-фонд всем миром спасали американские банки. В 1987 г. покупки компаний активно финансировались за счет их же «мусорных облигаций». «Во время бумов всегда снижаются требования к заемщику», — констатирует профессор Йельского университета Роберт Шиллер.

Кризисы 1987 и 1998 гг. были тяжелыми, но недолгими. Хотя Dow Jones терял 36% и 20% своего веса, по итогам года он оба раза выходил в плюс. В 1987 г. акции начали расти уже на следующий день после черного понедельника 19 октября — благодаря ФРС, а также сильной экономике США на тот момент. Правда, бум, возобновившийся в 1988 г., обернулся рецессией и «медвежьим трендом» уже в 1989 г. После кризиса 1998 г. последствия были еще хуже — крах рынка доткомов. (WSJ, 20.08.2007, Татьяна Бочкарева)

Джим БРАУНИНГ