В конце 2011 г. мировой экономике удалось удержаться от повторения паники 2008 г., но кризис еще не закончился, считает главный экономист ЕБРР Эрик Берглоф. России и еврозоне пришло время менять свое хозяйство, чтобы не остаться в аутсайдерах экономического роста, уверен он.
— Европа в первую очередь
— Сейчас ситуация намного лучше, чем в конце 2011 г. В ноябре-декабре мы были очень близки к повторению кризиса 2008 г., но Европейский центробанк (ЕЦБ) сделал все, чтобы предотвратить этот сценарий. Выделенная регулятором ликвидность помогла стабилизировать ситуацию, дала дополнительное время для более аккуратных действий со стороны правительств и позволила избежать масштабной паники на рынках. Ведь когда рынки капитала закрыты для банков, им приходится для рефинансирования обмениваться активами, и тогда была опасность, что банки начнут избавляться от восточноевропейских активов, где они играют системную роль в экономике. Если бы это произошло, это стало бы катастрофой для экономики региона и, кстати, для России тоже.
Проблем остается много — необходимость фондирования банковской системы остается на повестке дня, нужно менять институциональную архитектуру и адаптировать к новым условиям банковский сектор. Для Европы многое зависит от того, как будут реализованы все эти меры. В долгосрочном плане ясности даже больше, чем в краткосрочном, где есть множество рисков. Но выделение ликвидности со стороны ЕЦБ — это знак, что регулятор будет готов поддержать еврозону в среднесрочном плане.
— Есть у Европы возможность избежать рецессии?
— В этом году ее ожидает спад.
— Насколько он может стать продолжительным?
— Будем надеяться, что Европа не увязнет в стагнации надолго.
— Раньше главные страхи рынка были связаны с Грецией, сейчас фокус переместился на Португалию и Испанию.
— До резолюции по Греции было очень много сценариев, связанных с углублением кризиса. Сейчас рисков меньше, но 100%-ной гарантии, что Италия и Испания не объявят дефолт, нет.
— Насколько велик риск, что огромные долги не позволят европейской экономике развиваться и в итоге она сильно отстанет от других регионов?
— Общий долг еврозоны не так велик по сравнению, например, с США. Но главный вопрос — как Европа решит свои внутренние проблемы? Ведь в дефицитных странах ЕС долги нарастали
— У большинства стран огромный госдолг. Его удастся выплатить или придется списать?
— Многое зависит от структуры долга каждой конкретной страны и от стратегии правительства. В Японии, например, государство — должник собственного населения. Для США рано или поздно также придут тяжелые времена: стране придется сильно резать расходы.
— Эксперты говорят, что именно паралич власти в США привел к разрастанию пирамиды госдолга.
— Проблема США в первую очередь политическая, но конгрессу рано или поздно придется принимать нужные решения. Это не будет легко.
— А насколько вероятно, что платой за столь высокие долги в мировой экономике станет высокая инфляция?
— В долгосрочном плане инфляция вырастет, но на ближайшие два года ФРС установила чрезмерно низкие ставки, поэтому ускорения произойти не должно.
— Ликвидность, предоставленная для стимулирования экономик со стороны центральных банков, также подстегнет рост цен?
— Можно легко отозвать ликвидность из системы, здесь нет больших проблем. Но вот если не хватает инструментов монетарной политики и пространство для маневра невелико, это должно пугать управляющих экономикой чиновников. Ситуация в Европе сейчас более опасная, чем в США.
— Почему европейские политики и ЕЦБ не принимали антикризисных мер и тянули почти два года, чтобы начать действовать?
— Было много неопределенности, и у стран блока по некоторым проблемам была разная позиция. Германия убеждена, что все проблемы еврозоны лежат в плоскости фискальной дисциплины и нужно создать механизм, который позволил бы решить эту задачу. Идя на обострение конфликта, Германия заставляла страны вводить необходимые меры по повышению финансовой дисциплины. Игра на грани фола хотя и помогает решать проблемы и благодаря этой стратегии многое было сделано, но, с другой стороны, такая тактика провоцирует новые риски.
— Странам ЕС предстоит пережить выборы в этом году. Может это изменить вектор экономической политики?
— Очень тревожный сигнал состоит в том, что во время кризиса увеличился диссонанс между тем, чего хотят избиратели, и тем, что делают политики.
— Граждане активно протестуют против роста налогов и урезания социальных гарантий. На ближайшие годы странами запланированы масштабные меры сокращения госрасходов. Мы можем увидеть новый шквал протестов?
— Учитывая силу удара кризиса по населению в 2008—2009 гг., социальная напряженность выросла не так сильно, как могла бы. В Прибалтике были проведены сильные сокращения зарплат и социальных благ и граждане отнеслись к этому с пониманием. Люди готовы вынести больше лишений, чем кажется на первый взгляд. Но тревожный тренд — это отсутствие веры в способность политиков делать то, что нужно. В пик кризиса 2008—2009 гг. этой уверенности было больше — как на уровне объединенной Европы, так и на национальном, но сейчас этой уверенности и одобрения действий политиков среди граждан становится все меньше.
— Еврозона выживет?
— Экономически должна выжить, но возможны сценарии, при которых некоторые страны покинут блок. Чтобы еврозона сохранилась, нужна мощная политическая воля и, конечно, нужно разрешить долговой кризис.
— А что ждет Россию? Как вы думаете, страна останется в числе динамично развивающихся рынков?
— Россия сейчас получает большую выгоду от высоких цен на нефть. Но если цены пойдут вниз, возникнут большие фискальные проблемы и потребуются реформы. Сейчас впервые за долгие годы возникла огромная неопределенность, в какую сторону пойдет Россия. И в этом смысле для страны есть уникальная возможность решительно реформировать свое хозяйство.
— То есть России нельзя откладывать реформы?
— Я не могу сказать, что они не ведутся совсем. ЕБРР проводит мониторинг, и мы должны признать, что за последние 3—4 года есть значительные продвижения в деловом климате, в инфраструктурных проектах. Но высокие цены на нефть сбили реформаторский пыл по диверсификации экономики.
— Активное протестное настроение в России в преддверии выборов — это также сигнал или это была временная вспышка недовольства электората?
— На самом деле в России появился новый класс людей, у которых есть сильные политические и экономические амбиции. Возможно, этот слой существует только в крупных городах России, но это очень мощная сила, которая может заставить страну сильно измениться. В других частях света мы уже видели нечто подобное — когда часть населения провоцировала кардинальные изменения в политической системе. Именно поэтому для России есть большая неопределенность, куда она пойдет и как принимающие решения люди будут реагировать на давление со стороны этого нового класса людей.
— А какой есть выбор для траектории развития России?
— Есть несколько вариантов развития событий — продолжать делать то, что делается, и усиливать централизацию власти.
— Курс на авторитаризм?
— Но это также курс на стабильность, но есть и другой сценарий — рост децентрализации и наращивание влияния регионов. Когда мы говорим о России в целом — это одно дело, но если мы посмотрим, насколько огромно территориальное различие, как кризис повлиял на тот или иной регион, насколько разнится восстановление или бизнес-среда. И вот как раз примеры сильных и экономически успешных регионов говорят о том, что Россия способна сильно измениться.
— Насколько Россия защищена от внешних шоков?
— Буферы российской экономики не слишком сильны, чтобы защитить ее от внешних шоков. Если будет сильный спад в еврозоне, это значительно скажется на российской экономике и приведет ее в сильный фискальный стресс. Если Россия не будет заниматься диверсификацией, если Россия продолжит централизацию власти и решит идти своим путем прежде всего в части внешней политики, возможно снижение интеграции с Западом. Вот это будет неудачным выбором. России изначально очень повезло — у нее богатые природные ресурсы, большой масштаб и близость к крупнейшему рынку — Западной Европе.
— Возможно, что Россия станет более дружелюбной для инвесторов?
— Некоторые, кстати, говорят о возможности вступления России в ЕС, а некоторым это кажется невозможным вариантом.
— Многие эксперты говорят, что России помогает недоразвитость финансового рынка: поскольку он не сильно интегрирован в мировую инфраструктуру, экономика не столь сильно страдает в случае любого кризиса на внешнем рынке.
— В финансовом секторе России ситуация гораздо лучше, чем в 2008 г., и банковская система выглядит более устойчивой, но недоразвитость частного банковского сектора тормозит эффективность использования рынков капитала и улучшение структуры экономики.
— Во время кризисов мы видим четкое обострение геополитической ситуации в том или ином регионе. Войны помогают некоторым странам решить экономические проблемы?
— Война всегда плоха. Если, например, произойдет эскалация конфликта вокруг Ирана, цены на нефть взметнутся ввысь, что даст дополнительные доходы России, но затем экономический рост по всему миру споткнется, и в итоге это будет сильным ударом по всем странам, в том числе и российской экономике.
Биография
Родился в 1957 г. в Швеции. В 1986 г. получил диплом экономиста в Стокгольмской школе экономики.
1979 — научный сотрудник Института восточных экономических отношений в Стокгольме
1997 — директор Российско-Европейского центра экономической политики в Москве
2000 — возглавил Стокгольмский институт экономики переходного периода (SITE), основал и возглавил Центр экономических и финансовых исследований и разработок при Российской экономической школе
2006 — главный экономист и специальный советник президента ЕБРР.
Европейский банк реконструкции и развития
Межгосударственный банк по кредитованию стран Центральной и Восточной Европы. Количество проектов ЕБРР в России — 685. чистый объем сделок — 19,1 млрд евро, общая стоимость проектов — 54,6 млрд евро. Доля проектов в частном секторе — 86%.
Долги
Эрик Бергоф считает, что вопрос выплат во многом зависит от структуры долг каждой конкретной страны и от стратегии правительства. «В Японии, например, государство — должник собственного населения. Для США рано или поздно также придут тяжелые времена: стране придется сильно резать расходы, — говорит эксперт. — В долгосрочном плане инфляция вырастет, но на ближайшие два года ФРС чрезмерно низкие ставки, поэтому ускорения произойти не должно».
Екатерина КРАВЧЕНКО
