У Европы нет удобных путей выхода из кризиса, оценил ситуацию министр финансов Германии Вольфганг ШОЙБЛЕ в интервью Handelsblatt. Усмирить бушующий в регионе кризис можно, только потребовав, чтобы все европейские страны строго выполняли взятые на себя обязательства, которые к тому же не противоречат поддержанию роста экономики, убежден он.
— Ходят упорные слухи, что в типографии De La Rue в Нидерландах уже начали печатать греческие драхмы, готовясь к тому, что Афины покинут зону евро. Да и курс акций этой фирмы в последние дни постоянно растет. Можете ли вы подтвердить достоверность такой информации?
— Все эти слухи — полная ерунда, и у меня нет ни малейшего желания их обсуждать.
— Так вы не верите в возможность того, что в ближайшие месяцы Греция выйдет из валютного союза?
— Такое решение должна принимать сама Греция. В любом случае мне не по душе, что на фоне трудной ситуации и на финансовых рынках, и в самой Греции появляются все новые слухи подобного рода. Кроме того, замечу, что громкие пророчества близкого конца света еще никогда не оправдывались.
— Между тем нам знакомы два вида прогнозов, которые не оправдались. Один — тот, который вы только что упомянули, — о конце света, а другой — ваш прогноз по поводу того, что Европейский фонд финансовой стабильности (EFSF) никогда не обойдется немецкому налогоплательщику более чем в 210 млрд евро.
— Почему же? Мы всегда говорили, что кредитные возможности EFSF равняются 440 млрд евро, из которых Германия предоставляет гарантии на 210 млрд евро. И мы всегда придерживались единодушного мнения по поводу того, что на смену этому временному фонду помощи как можно быстрее должна прийти долговременная финансовая структура. Возможно, вы помните, что еще раньше я говорил о том, что нам необходимо иметь
— Но ведь с учетом нового, постоянно действующего ESM и продолжающего выделять кредиты EFSF общая сумма гарантий из средств немецких налогоплательщиков значительно возрастает — теперь уже до 280 млрд евро.
— Я же вам только что объяснил, что EFSF и ESM — это раздельно работающие структуры.
— Но почему вы боитесь открыто признать, что цена спасения евро постоянно растет? Вы же говорили, что «210 млрд — это предел», но, как выясняется, это не предел. Разве это не обман налогоплательщика?
— Знаете, вам лучше написать комментарий, а не браться за интервью. Для обоих фондов существует верхняя граница расходов, а переходный период, когда они будут работать параллельно, продлится в течение года.
— Мы имеем общую валюту, но политического союза у нас нет. Это конструктивная ошибка?
— Мы всегда сознавали, что проект единой валюты — дело трудное, т. к. валюты в принципе идентичны государствам. Не хватает согласованности между денежной и финансовой политикой. Проблем у нас действительно множество. Но некоторые из них возникли бы в любом случае, потому что мир полностью изменился — в результате научно-технических революций, например в IT и коммуникационных технологиях, а также глобализации. Вот и начавшийся в 2008 году банковский и мировой экономический кризис, который многие считают самым тяжелым со времен Великой депрессии, испытывает зону евро на прочность.
— Да, потому что зона евро создавалась в спешке и с не очень солидными партнерами…
— Но евро причиной кризиса не является. Мы до сего момента так благополучно преодолеваем кризис благодаря существованию Евросоюза и единой европейской валюты, что большинство уже забыло, что падение нашего ВВП в 2009 году составило более 5%. Но правда и то, что кризис все-таки продолжается. Но виноват в этом не евро.
— Между тем кризисная зараза уже перебралась из Греции в Испанию…
— Испанское правительство принимает правильные решения, хотя для кризисов подобного масштаба патентованных рецептов не существует. Но сегодня наше положение лучше, чем два года тому назад. Что же касается Греции, то с беспомощностью тамошних элит мы имеем дело уже в течение десятилетий. Народ Греции страдает, это бесспорно. Однако в ходе такого тяжелого кризиса, что бы ты ни предпринимал, удобного выхода из него нет, да и справедливость торжествует тут далеко не всегда.
— Что можно предпринять, чтобы защитить Испанию, да и всю Европу от греческого «вируса»?
— К сожалению, вы правы. Если воспалительный процесс удается только приглушить, но не побороть окончательно, то болезнь обостряется снова и снова. Несмотря на то что испанцы все делают правильно, но, «заразившись» от Греции, они снова попали под пресс недоверия рынков. С этим просто необходимо справиться.
— Легко сказать. Но как это сделать?
— Путем укрепления доверия и взаимопонимания. Постоянно распускать слухи о появлении якобы все новых дыр в бюджете — настоящее безобразие. Надо точно выполнять те решения, которые мы совместно принимаем в отношении зоны евро. И не нужно придумывать никаких соблазнительных только на первый взгляд рецептов.
— Вы имеете в виду идею введения евробондов, которую продвигает новый президент Франции Франсуа Олланд?
— Объединение ответственности по долговым обязательствам и, как следствие, снижение процентных ставок для проблемных стран подрывают усилия по решению проблемы. Это ложный стимул, применение которого раньше или позже, но дорого обошлось бы нам всем в Европе. Сейчас нам необходимо создать структуру, которую мы не сформировали при создании валютного союза. В первую очередь речь тут идет о бюджетном пакте.
— Как я понимаю, вы выступаете против евробондов именно конкретно в настоящий момент. Значит, их введение возможно когда-то позднее?
— Пожалуйста, не упрощайте. Правительство Германии всегда повторяло, что, прежде чем мы начнем договариваться о совместном управлении долгами, нам необходимо иметь полноценный налоговый союз. На состоявшейся в прошлую среду встрече глав правительств стран зоны евро главе Еврокомиссии Жозе Мануэлу Баррозу, председателю Европейского совета Херману ван Ромпею, главе ЕЦБ Марио Драги и руководителю Еврогруппы Жан-Клоду Юнкеру было поручено совместно разработать концепцию того, как после бюджетного пакта и ESM выйти на создание налогового союза — в качестве следующего шага. Но проект этот является среднесрочным.
— Согласитесь, никакие «спасительные зонтики» не помогут проблемным странам, пока их экономики не оздоровятся. Так, может быть, заставляя эти государства на всем экономить, Европа во главе с Германией лишает их всяческого шанса на возрождение?
— Никто не спорит с тем, что устойчивый рост необходим. Именно в этом ключе созданы программы для Ирландии, Португалии и для той же Греции. Но вы не в состоянии обеспечить устойчивый рост экономики, пытаясь сократить высокий госдолг за счет еще более высокого бюджетного дефицита. Устойчивый рост вы получите только в том случае, если сделаете свою экономику конкурентоспособной.
— Разве с экономической точки зрения не могут существовать одновременно экономия и рост, структурные реформы и усиление покупательской способности?
— Правильно. Экономия и рост друг другу не противоречат. Поэтому-то предложенные проблемным странам программы и не предполагают снижения там покупательской способности, как утверждают часто, но безосновательно.
— А как же быть с сокращением размеров пенсий и зарплат? Вы не просто уменьшаете покупательскую способность населения проблемных стран, но делаете это в весьма значительных масштабах. Поэтому-то уровень жизни падает сейчас по всему югу Европы.
— Мы имеем там дело с коррекционными кризисами. Уровень социальной защищенности снижается там
— Итак, Испания рискует подхватить греческий «вирус», будущее самой Греции под большим вопросом, евро слабеет, и в этот самый момент мы слышим о том, что Евросоюз намерен представить долгосрочный план масштабных структурных изменений, направленных на углубление содружества. Правильно ли выбран для этого момент? Неужели нет других, более насущных проблем? Или, быть может, настало время вспомнить о концепции «Европы двух скоростей», которую и вы когда-то поддерживали?
— Сначала нам нужно преодолеть нынешний кризис, и, если мы хотим изменить в Европе структуры, следует различать срочные и долгосрочные мероприятия. При этом делать все нужно шаг за шагом. Например, банковский союз, который предложил Жозе Мануэл Баррозу, состоит из трех элементов. Во-первых, общеевропейский банковский надзор. Во-вторых, гарантии по вкладам, совместная разработка норм в этой области уже начата. Третий вопрос касается того, каким образом мы сможем превратить национальные ведомства по реструктуризации в общеевропейскую структуру. Кстати, бюджетный пакт, который подписали 25 стран Евросоюза, показал направление к более тесной интеграции в рамках ЕС. И не позднее чем через пять лет он станет составной частью свода законов Европейского союза.
— Вы по-прежнему настаиваете на том, что экономия расходов всегда на первом месте?
— Вы опять все упрощаете. В который раз я вам повторяю: речь идет и о том и о другом: консолидация не противопоставляется конкурентоспособности и поддержке экономического роста. Однако я считаю, что нам необходимо придерживаться совместно принятых решений. Все промышленно развитые страны обязались на саммите «двадцатки» в Торонто до 2013 года сократить свои бюджетные дефициты вдвое. И президент Барак Обама тоже. В Каннах это было еще раз подтверждено. Как мы сможем добиться порядка и стабильности, если не будем соблюдать то, о чем сами же договорились? Германия тоже взяла обязательство сократить свой дефицит. Мы это делаем, но все-таки растем.
Handelsblatt, перевод Александра ПОЛОЦКОГО
