Президент Всемирного банка Роберт Зеллик критикует нерешительность спасателей евро и отмечает руководящие качества федерального канцлера Ангелы Меркель.
Шпигель: Господин Зеллик, вам, как президенту Всемирного банка, строго говоря, подобает заниматься льготным кредитованием развивающихся стран. Но во времена кризиса ваш банк вынужден больше биться с проблемами индустриальных держав. Что это — зарождение нового мирового порядка?
Зеллик: Во всех областях, будь то торговля, экономическое развитие или инвестиции, отмечается явное смещение полюсов роста. Страны, которые мы некогда относили к «третьему миру» (Китай, Индия, Бразилия или отдельные регионы Африки), больше не просят подаяний, у них появилась огромная — и небезосновательная — уверенность в своих силах. Конечно, там еще хватает нищеты, но экономические успехи перевешивают. На долю так называемых развивающихся стран в последние пять лет приходилось две трети мирового экономического роста.
Шпигель: Почему эти страны сегодня лучше справляются с последствиями мирового финансового кризиса?
Зеллик: Давайте возьмем Китай: экономика КНР вот уже 30 лет растет в среднем на 10% в год. Тем не менее политики в Пекине начинают понимать, что рост такого рода не может продолжаться вечно. И потому в стране идут перемены: происходит открытие сектора услуг, меняется структура госпредприятий, проводятся бюджетные реформы. Другие бурно развивающиеся государства после недавнего мирового финансового кризиса тоже стали решительно претворять в жизнь необходимые структурные реформы. Членам еврозоны есть чему у них поучиться.
Шпигель: Вы хотите сказать, что европейцам в связи с долговым кризисом недостает решительности?
Зеллик: В этом и заключается проблема. Кризис евро связан не только с вопросами финансов и долгов — при всей важности этих аспектов. Вопрос в глобальном влиянии и доверии. Последние 60 лет мировая система опиралась главным образом на три столпа: Европу, США, Японию. Если ослабление Европы продолжится, то она перестанет быть столпом, а ее влияние в мире уменьшится. Европейские лидеры должны это понимать.
Шпигель: Вам не кажется, что этот процесс уже идет? Когда представители Евросоюза обратились к Пекину с просьбой выделить средства для фонда спасения евро, это смахивало на кампанию по сбору милостыни.
Зеллик: Это было ошибкой. С китайцами так нельзя. Европа проявила слабость, и Пекин этого не забудет. Кроме того, средний годовой доход людей в КНР до сих пор составляет около 5 тыс. долларов. В еврозоне — почти 40 тыс. долларов. Как китайским властям объяснить населению, что они хотят вложить миллиарды в фонд спасения евро, вместо того чтобы инвестировать их в свою экономику?
Шпигель: Сможет ли Европа, лишившись единой валюты, сохранить свой авторитет в мире?
Зеллик: До введения евро он у нее был. Но если теперь этот валютный проект потерпит фиаско, то влияние Европы ослабнет. А в таком случае существует угроза нового национализма: если каждая европейская страна будет бороться исключительно за себя, Европа мало на что будет способна.
Шпигель: Что произойдет, если Греции действительно придется покинуть еврозону?
Зеллик: Этого не знает никто. Можно представить себе нечто вроде эффекта Lehman Brothers. Я хочу лишь сказать, что в 2008 году тоже никто не мог предвидеть, какие потрясения вызовет банкротство этого относительно небольшого инвестиционного банка. Финансовое благополучие ряда европейских стран находится в тесной связи с судьбой греческих кредитных домов. А значит, отказ Афин от евро будет иметь колоссальные последствия. Но нельзя, чтобы Европа, видя эту опасность, соглашалась на все условия, которые будет выдвигать правительство Греции. На случай, если Афины начнут угрожать выходом из еврозоны, остальной Европе нужно выработать механизм, который смягчил бы последствия такого шага.
Шпигель: Легендарный инвестор Джордж Сорос предупреждает: у Европы есть всего три месяца для институциональной реформы. Это преувеличение?
Зеллик: Меня такие прогнозы не впечатляют. Но сегодня нужно работать на скорость. Чтобы не быть голословным: Европейская комиссия в настоящий момент располагает 80 млрд евро — это средства структурных фондов. Если бы я был главой Еврокомиссии, то каждое утро и каждый вечер проводил бы совещания, чтобы понять, каким образом оперативно использовать имеющиеся деньги в интересах людей. Другой важный вопрос — это интеграция рынков услуг. Она может ускорить рост производительности труда и усилить динамику становления единого рынка. Нужно, чтобы Европа облегчила для своих граждан переезд с места на место. Есть много аспектов, которые можно улучшить, чтобы людям было проще перебираться туда, где есть работа. Например, почему бы не позволить большему числу молодых испанцев трудоустраиваться на предприятия Германии, где продолжается экономический бум?
Шпигель: Но ведь в Германию в поисках работы и так приезжает немало молодежи с юга Европы.
Зеллик: Европейские политики всегда переходят к действиям на один день позже, чем надо, и соглашаются выделить на один евро меньше, чем требуется. Когда начинает пахнуть жареным, они производят дополнительные вливания ликвидности. Да, тем самым Европейский центробанк выигрывает время. Отрадно, что в результате давление несколько снижается. Но грустно другое: структурные проблемы так не решаются.
Шпигель: А что бы сделали вы?
Зеллик: Правительствам в Европе нужно не только дополнительно увеличить собственный капитал банков и сохранить систему гарантий по вкладам, но и убедить банки в необходимости передавать свои деньги дальше, кредитуя экономику, дабы предотвратить опасность кредитных тисков, которые стали сжиматься после банкротства Lehman Brothers. Я не знаю, насколько главы государств и правительств стран еврозоны понимают это сегодня.
Шпигель: Но это системная ошибка: в отличие от Штатов, в еврозоне не одно правительство, а семнадцать.
Зеллик: Процессы, имеющие место в Европе, приводят к тому, что политики выжидают, пока бремя страданий не станет невыносимым. Только после этого принимается половинчатое решение, а время уходит. Проблема заключается не только в Греции, но и в Испании, и в Италии. Экономика этих стран вместе взятых равна по объему немецкой. Правительства в Мадриде и Риме пытаются идти в правильном направлении, но теряют столь необходимую для этого политическую поддержку.
Шпигель: В Германии готовность к новым мерам по спасению евро снижается. Почти половина немцев считает, что евро скорее наносит урон их интересам, чем наоборот.
Зеллик: Поверьте, я очень даже понимаю немцев. И если бы я был гражданином Германии, то меня очень расстраивало бы, что правительства других европейских государств не делают правильных шагов.
Шпигель: Несмотря на это, вы призываете немцев отказаться от выжидательной позиции?
Зеллик: Германии, как ни одной другой стране ЕС, нужна сильная и процветающая Европа, с которой для нее связаны огромные преимущества. Берлин должен способствовать становлению воистину единой Европы. В силу исторических причин немцам это будет нелегко. К тому же решительный нажим со стороны Германии сразу вызывает шквал критики. Но Берлин не может позволить себе останавливаться перед этим. Времена изменились. Даже министр иностранных дел Польши Радослав Сикорский недавно сказал: «Сильная Германия страшит меня меньше, чем бездействие Берлина».
Шпигель: То есть канцлер Ангела Меркель до сих пор слишком мало делала для борьбы с кризисом?
Зеллик: Канцлер Меркель вызывает у меня большое уважение. Я знаю ее с той поры, когда она еще была оппозиционным политиком, и восхищаюсь ее умом. Она обладает тонким чутьем и улавливает чаяния населения.
Шпигель: Вы хотите сказать, что она воздерживается от необходимых мер по спасению евро из политического расчета?
Зеллик: Я не хочу умалять роль политиков. Нами не могут править бесчувственные технократы. Но бесспорно одно: необходимо прояснить, каким Германия видит будущее Европы.
Шпигель: А каким его видите вы?
Зеллик: Германия должна и дальше настаивать на бюджетных и структурных реформах в объединенной Европе. Но в то же время Берлин должен четко обозначить, какую помощь немцы готовы оказать государствам, чтобы те двигались по пути реформ в правильном направлении. Вообще говоря, Германия делает в этой связи очень много. Но она производила бы более выигрышное впечатление, если бы с самого начала детальнее давала понять, какую именно помощь немцы готовы оказать тем, кто пойдет на реформы.
Шпигель: В Германии многие опасаются, что такие страны, как Греция, заинтересованы только в финансовой помощи, а необходимые перемены будут по-прежнему откладываться на потом.
Зеллик: Испания и Италия уже сегодня пытаются проводить непростые реформы. Кстати, это отметил и министр финансов Германии Вольфганг Шойбле. Нужно время, чтобы эти реформы дали плоды, ведь в обоих случаях речь идет о консолидации бюджета и структурных изменениях. В среднесрочной перспективе необходимо оказать им финансовую поддержку.
Шпигель: Но Германия не может выписать остальной Европе чек с непроставленной суммой. Иначе — при наихудшем сценарии — мы останемся с безнадежными долгами, превышающими 500 млрд евро.
Зеллик: Я тоже считаю, что выпускать евробонды на сумму, которая полностью покроет финансовые потребности Европы, будет ошибкой. В таком случае дисциплинирующее воздействие рынка ослабнет и вероятность реформ в странах-должниках снизится.
Шпигель: Тогда как быть Европе?
Зеллик: Есть предложение выпустить евробонды на сумму, не превышающую 60% ВВП. Любые средства сверх этого лимита странам придется привлекать за собственный счет. Здесь Европе есть чему поучиться у Америки. Сразу после войны за независимость, при первом министре финансов страны Александре Гамильтоне, США единственный раз в истории взяли на себя долги всех отдельно взятых штатов — после чего те были предоставлены сами себе. Европа могла бы создать аналогичную систему. Ведь немецкий экспертный совет уже предлагает совместно финансировать все долги, превышающие 60% ВВП, на условиях принятия соответствующими странами обязательств по части реформ. Мне кажется, важно не столько то, какую именно модель изберут европейцы под руководством немцев. Нужно просто сделать выбор в пользу хоть какой-то из них, но сделать это безотлагательно.
Шпигель: В Германии многие помнят, как после воссоединения в экономику новых федеральных земель закачивались колоссальные средства, но выравнивания условий жизни на востоке и западе ФРГ так и не произошло.
Зеллик: Воссоединение Германии — это историческое достижение, у которого есть не только экономическое, но и политическое измерение. На карту были поставлены свобода и демократия. Но, разумеется, нужно извлекать уроки из тех колоссальных затрат, которые пришлось понести, — в частности, повышать производительность труда в соответствующих странах, чтобы вложения окупались.
Шпигель: Чтобы помочь Европе, могут понадобиться еще более солидные трансфертные платежи, чем в ситуации с Восточной Германией.
Зеллик: Разумеется, это обойдется недешево. И немцам решать, насколько дорога им Европа. Скажу лишь одно: если Германия не перейдет к действиям в ближайшее время, она тем самым поставит на карту будущее Европы.
Шпигель: Кто мог бы стать союзником Меркель в Европе?
Зеллик: Во времена сотрудничества Гельмута Коля и Франсуа Миттерана они формировали взгляды остальных европейцев через председателя Еврокомиссии Жака Делора. Не знаю, по плечу ли такая роль нынешнему председателю Еврокомиссии Жозе Мануэлю Баррозу. Равно как и то, чем хочет видеть себя Франция — частью проблемы или решения. Знаю лишь, что мы остро нуждаемся в движении вперед.
Шпигель: Американцы, и прежде всего президент США Барак Обама, любят винить Европу в сегодняшних проблемах мировой экономики. Но долги общественного сектора в Штатах намного больше, чем в Европе.
Зеллик: Это так. Если бы в Белом доме раньше смогли предвидеть масштабы трудностей в нашей экономике, то, возможно, данный аспект получил бы больше внимания. Я бы занялся им в любом случае. Америка сталкивается с теми же вызовами, что и Европа. Чтобы сохранить влияние на международной арене, Штатам нужно вернуть контроль над своими долгами.
Досье
Роберт Зеллик (58 лет) руководит Всемирным банком в Вашингтоне с июля 2007 года. При президенте Рональде Рейгане этот представитель консервативного лагеря был советником тогдашнего министра финансов Джеймса Бейкера, позднее, во время переговоров о воссоединении Германии в формате «два плюс четыре», — главным переговорщиком с американской стороны. При госсекретаре Кондолизе Райс Зеллик стал ее заместителем. В конце июня он по собственному желанию покидает пост президента Всемирного банка. Журналистов Spiegel Зеллик принимает в своем вашингтонском кабинете, оформленном в стиле минимализма, где нет привычных напоминаний о многолетнем труде на благо общественности. На стенах не висят награды и памятные фото с политиками, зато нашлось место для «портретов» хищников крупным планом. Самому Зеллику больше всего нравится леопард, «обитающий» над диваном для посетителей.
Беседовал Марк ГУЙЕР, журнал Der Spiegel
