Нефтяные страны — привлекательная инвестиционная идея, пишут в исследовании аналитики Citi, просто надо знать плюсы и минусы. Для анализа они выбрали из 26 стран восемь — те, где есть ликвидный рынок акций (Россия, ОАЭ, Саудовская Аравия, Норвегия, Казахстан, Катар, Кувейт и Нигерия).
Благодаря нефтедолларам у всех стран-нефтеэкспортеров хорошие макропоказатели: стремительный рост долларового ВВП, профицит бюджета и счета текущих операций. Большинство использовали нефтедоходы для сокращения госдолга — до 17% ВВП (в среднем по восьми странам) против почти 100% у западных экономик, для формирования валютных резервов ($1,2 трлн, или 31% совокупного ВВП) и резервных фондов (более $2,5 трлн). Высокие цены на нефть способствуют потребительскому буму и росту благосостояния.
Но есть и недостатки. В нефтестранах, как правило, авторитарные режимы. Нефтяное богатство обычно сопутствует политической коррозии и потере связей между правителями и управляемыми, поскольку основной доход государство получает
Норвегия — единственное исключение и, скорее всего, для других недостижимое, считают авторы: она стала развитой и достаточно богатой страной с сильными институтами раньше, чем вошла в число крупных нефтеэкспортеров. Для других же стран «ресурсное проклятие» связано как раз с тем, что они пытаются строить институты, когда разбогатеют.
Норвегия также единственная страна-нефтеэкспортер, умеющая сводить баланс бюджета без нефтедоходов. Большинство, напротив, увеличивают зависимость от нефти, и после кризиса 2008 г. она возросла в несколько раз. Например, в 2005 г. для сбалансированного бюджета Саудовской Аравии хватало чуть более $30/барр., сейчас — почти $80; Кувейту — $25 и почти $90 соответственно; России — $20 и $117. В 2012 г. средний для восьми стран уровень цен на нефть, необходимый для баланса бюджета, — примерно $90. Максимален он у России и Нигерии ($100), Казахстану нужно $90, странам Персидского залива — $60—80.
Самое неприятное происходит, когда цены на нефть падают. Экономика переживает коллапс, а власти — кризис легитимности, поддерживавшейся трансфертом части нефтедоходов населению. Примером могут служить крах СССР в 1991 г., иранская революция 1979 г. и приход к власти в Венесуэле Уго Чавеса в 1998 г. Сейчас тоже многие верят, что высокие цены на нефть — это надолго, но уроки кризисов выучены — накопленные резервы и максимально сокращенный госдолг выгодно отличают ситуацию от 1980-1990-х, замечают авторы.
По оценкам Citi, цены на нефть останутся высокими в ближайшие 2—3 года, после чего снизятся до $80—90 (в реальном выражении) к 2020 г.
Для большинства стран такой уровень достаточно комфортен. Исключение — Казахстан, Россия и Нигерия: критический для стабильности их экономик уровень — $60, $80 и $85/барр. соответственно. Резервы России — 8% ВВП против средних по восьми странам 60% (меньше только у Нигерии), что также делает ее более уязвимой. Но и такого запаса теоретически может хватить для поддержки электората на несколько лет, если только цены не упадут ниже $80, считают в Citi. Кроме того, у России помимо нефти есть в запасе еще два ключевых драйвера — переход к капитализму и западное понимание реформ, полагают они.
Однако первые 100 дней нового кабинета министров показали, что о реформах, похоже, можно забыть. По крайней мере, инвесторы закладывают в цену отсутствие реформ — российский рынок недооценен на 40%, пишут аналитики Citi в другом обзоре. Инвесторы могут ошибаться — и рынок пойдет вверх, если правительство проведет часть реформ, включая формирование инфраструктуры для пенсионных накоплений, приватизацию и освобождение правовой системы от госвмешательства. Но пока все идет к стагнации: давление на медиа, рост военных и социальных расходов, отложенная приватизация, косметические изменения в политической системе, ужесточение реакции на протесты говорят о том, что реформы отложены. Возможно, инвесторы недооценивают потенциал протеста и присоединение к нему более широкого круга избирателей — если это произойдет, рынок упадет еще больше, предупреждает Citi.
Начало года было отмечено ростом оптимизма у инвесторов, напоминает Владимир Тихомиров из ФК «Открытие»: их надежды, что за президентскими выборами и формированием правительства последует смелая реформистская программа, подкреплялись предвыборными обещаниями президента. Но
Зараза для валюты
Приток нефтедолларов ведет к укреплению местных валют и атрофии производства. Степень тяжести «голландской болезни» варьируется: за 12 лет валюта Саудовской Аравии укрепилась в реальном выражении к доллару всего на 5%, а рубль — на 150%.
Ольга КУВШИНОВА
