За прошедшие 10 лет Россия так и не продвинулась в борьбе с ресурсной зависимостью

Несмотря на заявления властей о модернизации и инновациях, за 10 лет доля добычи сырья в ВВП выросла, равно как и доля госуправления, а вот вклад несырьевых производств уменьшился. К такому выводу пришли эксперты Центра развития ВШЭ. У нас по-прежнему нет конкурентноспособных производств, инвестиции идут лишь в нефтедобывающую отрасль, структура экономики остается примитивной. Экономисты бьют тревогу: если Россия будет развиваться теми же темпами, что и сейчас, то окончательно превратится в отсталое государство. Падение цен на энергоносители может отбросить страну дальше, чем она была 10 лет назад.

Главный экономист Центра развития Валерий Миронов называет деградацию отраслевой структуры второй бедой российской экономики, наряду с плохо работающими институтами. По данным аналитика, в прошедшем году отраслевая структура российской экономики пришла в еще больший упадок, подтверждая тот факт, что слухи об успехах в борьбе с «голландской» болезнью сильно преувеличены. В случае сдувания «пузыря» сырьевых цен успехи в увеличении подушевого ВВП (с учетом паритета покупательной способности рубля) на 10,8% в среднем за год в 2001—2011 годах окажутся миражом, так как не подкреплены диверсифицированной и устойчивой отраслевой структурой. В представленном отчете сравниваются данные Росстата по производству ВВП в 2002-м и 2012 году. Вклад добычи полезных ископаемых в ВВП за 10 лет вырос на 3,4% — с 5,9% до 9,3%. Доля обрабатывающих производств за это время сократилась с 15,2% до 13%, то есть на 2,2%.

Если же из статистики по обрабатывающей промышленности исключить нефтепереработку и учесть ее вместе с сырьевыми секторами, то выясняется, что доля добычи и нефтепереработки выросла на 5,6%, а оставшаяся обработка сократила свою долю в российской экономике на 3,4%. Иными словами, в России гипертрофировано развиты добыча полезных ископаемых и нефтепереработка, в то время как другие сектора заметно отстают. Например, устойчиво снижается вклад в ВВП сферы транспорта и связи — на 2,1% за десятилетие. Сельское хозяйство сейчас составляет 3,1% ВВП против 5,3%. Другие сектора развиваются слабо. На долю здравоохранения и образования в 2012 году пришлось лишь 5,9% ВВП против 5,6% ВВП в 2002 году. Зато за эти же годы вырос вклад сектора госуправления — с 4,5% до 5,6% от всего ВВП.

Таким образом, быстрый рост подушевого ВВП по большому счету не был заработан, а явился следствием роста сырьевых цен — приходят к выводу эксперты Центра развития. Этот своего рода пузырь может неожиданно лопнуть и обнажить слабый и неразвитый «скелет» российского экономического организма. Вместе с тем Валерий Миронов убежден, что диверсификация экономики не должна сопровождаться новым «госпланом» и насилием над экономикой. Она должна проходить естественным путем при целенаправленном улучшении государственных институтов и инвестиционного климата.

В течение последних 10 лет обрабатывающая промышленность в реальных показателях росла быстрее, чем сырьевая, не соглашается с коллегами декан экономического факультета Высшей школы экономики Олег Замулин. Экспорт газа в эти годы стагнировал, а темпы роста экспорта нефти с 2005 года стали замедляться. «Но в абсолютных показателях с точки зрения продаж этот сектор действительно стал более весомым, просто потому что нефть на мировом рынке подорожала, — поясняет экономист. — Поэтому в номинальном смысле этот сектор увеличил свою долю в нашем ВВП. Но я бы не охарактеризовал это как то, что наша страна стала более ресурсозависимой за последние годы». Вместе с тем г-н Замулин, отмечает, что у нас по-прежнему нет конкурентноспособных производств, экономика остается примитивной и практически не делается никаких шагов в сторону решения существующих проблем. «Нет инвестиций в принципиально новое для нас производство, слабо строится инфраструктура, — говорит Олег Замулин. — Причина — в очень плохо работающих институтах. У нас отсутствуют правоохранительная и судебная системы, процветает коррупция».

Независимый аналитик Дмитрий Адамидов считает, что какое-то время мы сможем «благоденствовать» в таких условиях, однако в какой-то момент у страны велик шанс упереться в глухую стену. «Можно согласиться с тем, что сырьевой сектор растет, потому что в него вкладываются основные деньги, а остальные сектора хромают, — говорит «НИ» г-н Адамидов. — В перспективе трех лет цены на сырье не упадут, а вот дальше ситуация будет развиваться по иной колее. Сейчас мы получаем повышенную сырьевую ренту, но на горизонте 10—15 лет появится серьезная угроза для нашей экономики. Сырье просто перестанет играть ту роль, которую оно играет сейчас». Эксперт поясняет, что большой вклад в нефтепотребление вносит моторное топливо. «Китай и Индия с 80-х годов проходят, по сути, путь индустриализации, который мы проходили в 30-х годах, то есть у них происходит замена ручного труда машинным, автомобилизация, — поясняет г-н Адамидов. — Этим и объясняется резкий рост нефтепотребления, который мы наблюдаем. Но так не будет продолжаться бесконечно, темпы упадут. Одновременно с этим в Европе взят курс на ресурсосбережение. В частности, производство гибридных двигателей поставлено на конвейер, активно развивается производство электрических двигателей. Даже если мы доживем до 2020 года безо всяких кризисов, у нас все равно начнутся сложности». Преодолению данной проблемы, по мнению эксперта, мешает управленческий кризис, начавшийся в 80-х годах. «Первое, что надо сделать, — это решить проблему плохого госуправления, — убежден г-н Адамидов. — Без эффективного управления говорить о диверсификации экономики сложно. После этого уже можно говорить об инвестициях в те или иные отрасли, но опять же вкладывать деньги нужно в те отрасли, которые у нас уже более-менее развиты, а не в производство компьютеров, к примеру».

Евгения ЗУБЧЕНКО