Кризис — не всегда плохо

Спустя десять лет после дефолта 1998 года участники тех событий, наблюдатели, простые граждане продолжают спорить о причинах и последствиях кризиса. О том, какие уроки извлекла из этого Россия и какие — еще нет, вчера говорили на совместной пресс-конференции Сергей Алексашенко, занимавший в 1998 году пост первого зампреда Центробанка, и профессор Высшей школы экономики Мартин Гилман, руководивший тогда московским представительством Международного валютного фонда.

Из обилия «юбилейных» комментариев последних дней видно, что не только среди простых граждан нет согласия в оценке тех событий, но и среди экспертов, и среди тех, кто определяет сегодня экономическую политику. Сергей Алексашенко и Мартин Гилман внесли свой вклад в то, чтобы правда о том, как власти шли к принятию решений 17 августа, стала известна: кризису 1998 года посвящены их книги «Битва за рубль» и «Дефолт, которого могло не быть», которые готовятся к выходу в издательстве «Время».

По мнению Мартина Гилмана, кризис стал поворотным моментом в российской истории, и повторения подобной ситуации больше никогда не должно произойти. «Тогда России не повезло, — говорит г-н Гилман, подразумевая роковое стечение внутренних и внешних обстоятельств. — Сейчас можно сказать, что России слишком везет. Президент Путин пришел к власти с профессиональной командой, которая организовала хорошую макроэкономическую модель в стране. В результате реформы Путина начала 2000-х годов создали базу для экономического бума». Что же касается роли МВФ в предкризисный период, которую в последнее время принято считать негативной, то, по мнению г-на Гилмана, «МВФ слишком доверял России».

Мартину Гилману пришлось прокомментировать заявление министра финансов России Алексея Кудрина, который днем ранее заявил, что считает фонд частично виновным в дефолте 1998 года. Если бы МВФ увеличил свои резервы на Россию на 10—20 млрд долл., то кризиса могло бы и не произойти. «Но МВФ сказал: получите 11 млрд долл., но только частями — сейчас 4,8 млрд долл., а если будете хорошо себя вести, то в течение года, может быть, еще до 5 млрд долл.», — говорит г-н Кудрин, который тогда был первым замминистра финансов. По его словам, аналитики за неделю посчитали, что 4,8 млрд долл. «не хватает», и «наши ценные бумаги посыпались». «Он (МВФ. — Ред.) для того и существует, чтобы приезжать, считать, помогать. От этого зависит целая страна, целая экономика, люди, их зарплаты и социальная стабильность», — заявил г-н Кудрин.

С этими обвинениями г-н Гилман не согласился. По его мнению, дополнительные денежные вливания МВФ лишь отсрочили бы дефолт, но никак не упредили бы его возникновение. «Проблема августовского кризиса состояла не только в финансовой дыре, которую нужно было заполнить. Даже если фонд мог бы дать больше денег, и даже если бы он их дал, я не думаю, что это позволило бы избежать кризиса. Просто было бы больше займов, больше долгов пришлось бы потом выплачивать. Поменьше изменилась бы и ментальность и политика», — считает Мартин Гилман. Он напомнил, что общий пакет помощи России, утвержденный в июле 1998 года, составлял более 22 млрд долл. по линии МВФ, Всемирного банка и стран «большой семерки». «Их не собирались давать в один момент», — поясняет г-н Гилман, отмечая и то, что Россия перед получением средств должна была выполнить ряд мер, в частности, внести некоторые поправки в законодательство. «Да, МВФ мог бы помочь избежать кризиса, который случился в августе 1998 году. Но это просто отложило бы ситуацию на некоторое время», — полагает он.

Не согласен с обвинениями в адрес МВФ и Сергей Алексашенко. «Меня сильно удивило заявление министра финансов Алексея Кудрина, который, говоря о событиях десятилетней давности, ни слова не сказал о бюджетной политике и слабости бюджета. Более того, меня сильно удивило то, что Кудрин возложил вину за кризис на МВФ. Если наш министр финансов сказал реально то, что он думает, это означает, что наше правительство не вынесло никаких уроков из истории десятилетней давности», — отметил г-н Алексашенко.

По его мнению, дефолт стал результатом экономической политики России второй половины 90-х годов, характеризовавшейся огромным дефицитом бюджета. «Главной причиной августовских событий, безусловно, стала слабая позиция федерального бюджета — летом 1998 года Минфин мог финансировать за счет налогов не более половины своих расходов. Вторая половина расходов финансировалась исключительно за счет заимствований, и в тот момент, когда рынки перестали давать Минфину деньги, федеральный бюджет уже не мог исполнять свои обязательства», — заявил г-н Алексашенко. По его мнению, чтобы предотвратить дефолт, необходимо было предпринять самые серьезные изменения в экономике еще во второй половине 1996 года.

Нынешняя политика властей также вызывает критику у г-на Алексашенко, занимавшего в 1990-е годы посты первого замминистра финансов и первого зампреда ЦБ. По его мнению, быстрый рост цен на нефть с начала 2000-х годов не лучшим образом повлиял на подходы российских чиновников к экономической политике. В результате в экономике возникло несколько серьезных дисбалансов, которые могут привести к новому финансовому кризису. «Прежде всего в стране быстрыми темпами увеличивается инфляция», — говорит он, отмечая, что ЦБ «не хочет или не может» бороться с инфляцией.

Другой проблемой Сергей Алексашенко называет фактическую потерю независимости ЦБ: «У меня складывается такое ощущение, что ЦБ зависит от Министерства финансов. Это может стать причиной очередного кризиса. ЦБ должен принимать решения быстро, не оглядываясь на других». В качестве примера он приводит начавшиеся с апреля аукционы Минфина по размещению на банковских счетах бюджетных средств. «По сути, это рефинансирование банков, что является функцией ЦБ, — говорит г-н Алексашенко. — Возникает вопрос: а что тогда делает Банк России?»

Кроме того, тревогу вызывают дисбаланс, связанный с источниками финансирования импорта: «В стране растет импорт, в среднем на 30—40% в год. Как показывает практика, рост потребления граждан и инвестиционный рост корпораций финансируется за счет иностранных заимствований». В этой связи г-н Алексашенко предлагает воспользоваться уроками кризиса в Таиланде в 1997 году, когда иностранцы перестали кредитовать страну. Впрочем, Сергей Алексашенко призывает не вкладывать в слово «кризис» только плохое. Главное — уметь сделать правильные выводы из случившегося. А этого, по его мнению, российское правительство до сих пор не сделало, оценивая события 1998 года.

Наталья РОМАНОВА