Бизнесу удалось смягчить законопроект о контролируемых иностранных компаниях. Правительство так активно взялось готовить антиофшорную кампанию, что бизнес напугался, объединился и стал сопротивляться. В итоге от драконовских мер, которые предлагал Минфин, мало что осталось
Что хотели
Все началось с декабрьского послания президента России Федеральному собранию. «Доходы компаний, которые зарегистрированы в офшорной юрисдикции и принадлежат российскому собственнику, конечному бенефициару, должны облагаться по нашим налоговым правилам, а налоговые платежи должны быть уплачены в российский бюджет», — потребовал тогда Владимир Путин и поручил «продумать систему, как эти деньги изъять».
Уже к марту Минфин разработал законопроект о контролируемых иностранных компаниях (КИК). Он обязывал компании и граждан, в существенной степени (от 10% уставного капитала) владеющих иностранным бизнесом в странах из так называемого черного списка, сообщать об этом в налоговые органы и платить налоги с нераспределенной прибыли по ставке 20% (российский налог на прибыль). Также на собственников налагалась обязанность уведомлять налоговые органы о доле в КИК начиная с 1% участия в компании.
С тем, что контроль над офшорными капиталами российских предпринимателей нужен, никто из представителей бизнеса не спорил. «В России упрощенное законодательство с точки зрения контроля над активами, в том числе и за рубежом. Надо управлять этим процессом. Американские и швейцарские компании, к примеру, работают с более жестким налоговым законодательством», — говорит совладелец «Юлмарта», «Рив Гош» и «Дикой Орхидеи» Дмитрий Костыгин.
Но документ Минфина вызвал сильную негативную реакцию, причем не только со стороны частного бизнеса, но и у менеджеров госкомпаний. «У нас есть компании, зарегистрированные, например, в Швейцарии. Они созданы для реализации крупных международных проектов, для транспортировки газа. Как такую компанию можно рассматривать как созданную в офшорной юрисдикции?» — недоумевал на заседании в Госдуме на следующий день после обнародования законопроекта менеджер «Газпрома».
Одна из причин использования офшоров — снижение рисков кредиторов, которые участвуют в финансировании поставок, объяснял на той встрече представитель Внешэкономбанка. По его словам, принятие закона в редакции Минфина может сказаться на экспортных поставках, в частности, высокотехнологичной продукции. Вице-президент по налогам ЛУКОЙЛа Владимир Васильев боялся, что придется платить налог дважды — в стране, где зарегистрирован актив, и в России. «Возможно, в чем‑то мы не правы», — допускал в споре с бизнесменами представитель Минфина.
Как боролись
Но убедить чиновников смягчить документ оказалось непросто. В течение следующих полутора месяцев свои замечания собирали Торгово-промышленная палата, РСПП и «Деловая Россия». По ключевым положениям законопроекта их предложения совпали: бизнес предлагал поднять порог контроля с 10 до 50%, пересмотреть концепцию уведомлений либо вообще от них отказаться.
Посчитать, сколько совещаний с участием бизнеса на площадке Минфина прошло за это время, почти невозможно, говорит представитель одной из деловых организаций. «Первое обсуждение прошло еще в рамках Недели российского бизнеса (проводит РСПП) в середине марта, продолжилось на съезде РСПП, после чего встречи с Минфином и другими ведомствами проходили уже в еженедельном режиме, а последние
По его словам, ключевыми стали последние встречи с министром финансов Антоном Силуановым 16 июня и министром по делам «открытого правительства» Михаилом Абызовым 17 июня. На встрече с Абызовым, которая прошла в очень узком кругу — меньше десяти человек, представители всех заинтересованных сторон договорились, что документ с разногласиями нужно выносить на встречу бюро правления РСПП с премьер-министром Дмитрием Медведевым 18 июня.
К тому времени в Минфине уже подавали сигналы о том, что готовы пойти на уступки, правда, незначительные. В середине мая замминистра финансов Сергей Шаталов говорил РБК, что Минфин не допускает поднятия порога владения КИК с 10%. А уже в середине июня на Международном юридическом форуме в Санкт-Петербурге Шаталов заявил, что в его ведомстве все же согласились поднять его до 25%, но не более. Но только после совещания у Дмитрия Медведева бизнес почувствовал, что выигрывает битву за офшоры.
Что осталось
На той встрече предприниматели добились главного: порог участия в КИК, по крайней мере сразу после вступления закона в силу, будет повышен, а затем в течение какого-либо продолжительного периода будет постепенно снижаться. В опубликованных на прошлой неделе поручениях премьер-министра к министру финансов Антону Силуанову прямым текстом было прописано «усовершенствовать» механизм признания контролирующего лица иностранной компании «исходя из доли совокупного участия лица в капитале компании в размере 50% плюс один голос».
На этой неделе Минфин должен доработать законопроект с учетом поручений премьер-министра. Из полученного РБК в пятницу ответа министерства следует, что в обновленном документе не останется ничего из того, чего так опасался бизнес. Так, контролируемой будет признаваться иностранная компания, если доля участия в ней российского собственника будет «первоначально более 50% с постепенным снижением до более 25% для одного лица либо 10%, если в совокупности доля российских налоговых резидентов в иностранной организации составляет более 50%».
Этапность будет действовать и в отношении круга лиц, которые будут обязаны платить налоги. На совещании у премьера было решено, что сначала закон будет распространяться только на собственников — физических лиц, владеющих долей в иностранной компании. А налог на нераспределенную прибыль КИК будут начислять с 2015 года, но штрафы и пени за неуплату введут только с 2017 года.
Также ведомство Антона Силуанова готово отказаться от требования уведомлять налоговиков о собственности в иностранных компаниях при доле участия 1%. «Мы предлагаем обязать уведомлять об участии в КИК, исключив предложение об уведомлении в случае участия более 1%. Действующую норму (законопроекта) необходимо модифицировать», — пояснил представитель Минфина. Он не уточнил, какой новый порог уведомления сейчас дискутируется. Но опрошенные РБК в пятницу представители бизнес-ассоциаций восприняли эту информацию как согласие чиновников поднять планку.
Будут учтены и опасения тех, кто создавал компании в низконалоговой юрисдикции не для того, чтобы сэкономить на налогах, а для ведения реального бизнеса. Правда, пока особенности налогообложения прибыли КИК при инвестировании в осуществление активной экономической деятельности за рубежом Минфин только «предлагает предусмотреть». Также, возможно, из общего правила налогообложения КИК будут исключения для доходов, возникающих при осуществлении отдельных видов деятельности.
Есть уступки и по менее существенным вопросам. Например, в первоначальной версии законопроекта о контролируемых компаниях платить налог нужно было с прибыли, если она превышала 3 млн руб. Сейчас Минфин готов поднять минимальный порог налогооблагаемой прибыли КИК до 30—50 млн руб., говорит представитель министерства. Затем порог постепенно будут снижать до 10 млн руб.
Победа бизнеса?
Предпринимателям впору праздновать победу. Но как им удалось убедить правительство пойти на уступки? Сами они считают, что после долгих консультаций чиновники поняли, что, если принять законопроект в первоначальной версии, они смогли бы рассчитывать на дополнительные налоговые поступления только в теории. «Похоже, власти реально оценили свои возможности», — считает председатель налогового комитета «Деловой России» Марина Зайкова.
По ее словам, сейчас важнее найти владельцев, которые определяют политику компании, а это как раз те, у кого пакет 50% и больше. Кстати, после совещания у Медведева первый вице-премьер Игорь Шувалов говорил, что глава Федеральной налоговой службы Михаил Мишустин сам настаивал на поэтапном введении закона: в части частных денег ФНС готова администрировать нормы, в части офшорных компаний внутри «семьи множества юридических лиц» эту работу нужно научиться выполнять.
То же самое и по поводу информирования о доле в 1%. Эта норма была абсолютно нерабочей, уверен партнер Paragon Advice Group Александр Захаров. По его словам, у налоговиков нет возможности подтвердить или опровергнуть подобную информацию, а ее обработка могла стать очень обременительной для ФНС.
Повышение на переходный период планки прибыли, с которой нужно уплатить налог, — тоже правильная мера, считает старший юрист «Гольцблат BLP» Артем Торопов. «Тогда в первое время под правила о КИК не будут подпадать небольшие компании, накапливающие суммы, которые не являются существенными для бюджета. При администрировании это поможет ФНС сфокусироваться на крупных налогоплательщиках и не тратить ресурсы на небольшие компании», — отмечает он.
Но законопроект еще нужно дорабатывать, считают предприниматели. В частности, налогоплательщики пока не понимают, как они будут предъявлять информацию о расходах, которые закон будет вычитать из облагаемой базы. «Нужно ввести раздельный учет по активным и пассивным операциям», — говорит глава РСПП Александр Шохин. По его словам, в законопроекте еще много «технических моментов, которые ни Минфин, ни ФНС пока не знают, как реализовывать».
Григорий Березкин, владелец и председатель совета директоров группы ЕСН:
«В России, к сожалению, встречаются законы, которые практически невозможно исполнять. Хорошо, что сейчас изменения в законодательство, касающиеся деофшоризации, становятся более рациональными. Не стоит забывать, что налоги — это то, что находится на одной чаше весов, а на другой должны быть развитый рынок, большие возможности для инвестиций, развитая судебно-правовая система. В странах с передовой экономикой, к примеру, более жесткая, чем в России, налоговая система, но и это все тоже есть. Необходимо, чтобы закон о деофшоризации имел не только фискальную, но и стимулирующую функцию. Сегодня в России и рынки упали, и не так много возможностей для инвестиций в производственные активы. Мы надеемся, что в законопроект будут внесены стимулы для возврата капитала в Россию. И он будет подразумевать не только фискальную нагрузку, но и дополнительные возможности для развития бизнеса в стране».
Давид Якобашвили, председатель совета директоров компании «Биоэнергия»:
«Хотелось бы рассмотреть этот вопрос (о контролируемых иностранных компаниях. — РБК) глубже и перенести его хотя бы на ближайшие месяцы, чтобы можно было совместно с бизнес-сообществом найти правильное решение. Есть много нерешенных вопросов — технических, логических, логистических. Любого вопроса коснешься — везде проблема. Как это администрировать? На каком языке? Какие документы приводить? Кто будет камеральные проверки проводить? За счет кого — подозреваемого лица? И просчитал ли кто-то, сколько денег можно собрать? По нашим подсчетам, если взять 150 крупнейших компаний, сделавших IPO, и еще 200 компаний, которые планируют выйти на IPO, то с них можно собрать дополнительно за счет деофшоризации $200—400 млн за год. Основные же резервы — это частные лица −150-200 тыс. человек, которые, может быть, имеют офшорные счета и компании. По подсчетам, это $3—3,2 млрд в год. Но чтобы это все администрировать, может быть, надо будет еще больше потратить.
Антон Данилов-Данильян, председатель совета директоров инвестиционно-строительной компании Rodex Group:
«Новая версия законопроекта о деофшоризации действительно чуть лучше для бизнеса. Но частный бизнес адаптируется и к первой, и ко второй версии, и больших потерь у него не будет. А государственный бизнес не сможет адаптироваться в полной мере ни к той, ни к другой. Чтобы заниматься офшорами по-настоящему, с учетом их международного статуса, нужны усилия сразу нескольких стран в рамках, к примеру, ОЭСР. Лучше и страны «большой двадцатки» подключить. В США, к примеру, действует принцип «что хорошо для Ford, хорошо для Америки», и если частный бизнес говорит: «Нам офшоры нужны» — то государство не принимает меры по ликвидации офшоров. Стало быть, усилия одной России ни к чему не приведут, если она сама не «превратится в офшор». Если в России будут действовать низкие налоговые ставки, если будет просто консолидировать инвестиционные пулы для дальнейших вложений, ей вовсе не нужно будет с
Алиса ШТЫКИНА, Яна МИЛЮКОВА
