Социологи Института социологии РАН подвели итоги проведенного осенью 2008 г. масштабного исследования, тема которого звучала на редкость актуально: «Чего опасаются россияне?».
Получилось оно фактически «юбилейным» — как раз к десятилетию недоброй памяти дефолта-1998. Впрочем, сейчас общество оказалось куда более устойчивым к панике, чем в те времена.
Как показали данные опросов-2008, годы стабильного экономического и социального развития страны все-таки дали свои плоды. Практически сошли на нет страхи, которые довлели над нами еще 10—15 лет назад: а вдруг случится распад страны, гражданская война, экономический коллапс? Люди гораздо меньше боятся угрозы терроризма и уже не вздрагивают при словах «чеченский фактор». Сейчас они, естественно, в тревоге, однако до паники дело явно не дошло.
Как всегда, оказался верным тезис «Россия не Москва, Москва не Россия». В крупных городах ситуацию оценивали со знаком «+» 69%, в райцентрах и на селе — примерно лишь каждый третий. О «катастрофе» говорили там около половины или больше, в городах-миллионниках — чуть больше четверти. Москвичей, довольных жизнью, свыше 80%. В Пскове или Рязани «счастливчиков» лишь четвертая часть.
Страхи обывателей социологи выстроили по ранжиру: попросили отметить в списке не более 5 пунктов и подсчитали частоту их упоминания. Безусловный лидер российских опасений — рост цен на товары и услуги (63%). Людей тревожит усиление алкоголизма и наркомании (47%), кризис системы ЖКХ и рост платежей (46%), низкий уровень жизни значительной части населения (42%), сокращение доступа к бесплатной медицине и образованию (36%), рост преступности, в т. ч. среди детей и подростков (26%), коррупция и засилье бюрократии (24%). Опять выявились различия между мегаполисами и провинцией. Так, в Москве и Санкт-Петербурге целых 36% озабочены «ростом нерусского населения в традиционно русских областях», а на селе это волнует лишь каждого девятого-десятого. Там больше сетуют на цены (72%). И конечно, очень болезненно воспринимается главное противоречие современной России — между бедными и богатыми. Каждый второй (47%) обратил на это внимание социологов.
Катастрофа и беда
«Так жить нельзя!» — хоть раз да сказал себе каждый четвертый россиянин (26%). Со времен дефолта-1998 несколько сократилось число тех, кто в форс-мажорных ситуациях «пойдет на баррикады» с оружием в руках (с 9% в 1999-м до 3% в 2008-м). Зато почти втрое больше людей (уже не 4%, а 11%) готовы протестовать в рамках легальных возможностей (стачки, суды, пикеты, голодовки и пр.). Но самое главное — заметно выросло число «пофигистов», которые вообще не собираются ничего делать перед лицом наступающего кризиса (с 3% до 19%). Заметно поубавилось и тех, кто готов уехать за рубеж в поисках лучшей доли: с 12% в 1998-м до 3% сейчас. Правда, среди тех, кто моложе 30 лет, эмигрировать готов каждый десятый.
Люди, как правило, ближе всего принимают к сердцу то, что непосредственно касается их самих, семьи, близких. Поэтому свое личное будущее люди склонны оценивать более тревожно, чем «судьбы Родины».
У людей время от времени случаются ситуации, когда они испытывают страх, тревогу, чувство беспомощности. Где именно эти чувства нас настигают? 30% упомянули так называемые «уличные страхи», что вполне понятно, учитывая криминальную статистику в России. Тревогу четверть россиян испытывали во время посещения госучреждений, в том числе милиции, судов, административных органов. Даже если им ничего там не грозило. Примерно столько же не ждут ничего хорошего от больниц или поликлиник, боятся ездить на наземном транспорте и летать самолетами. Попадая в людные места, 13% «держат в уме» угрозу терроризма. 15% страдают от «синдрома провинциала» в чужих городах и переживают в поездках немалый стресс. А каждого десятого чувство тревоги с завидным постоянством одолевает на работе.
Вся надежда на себя
Больше всего россияне (как и любой другой народ) боятся потерять здоровье, лишиться близких людей, стать жертвой несчастного случая и т. п. — об этом говорили от 50 до 67%. Страшно лишиться имущества
Кстати, есть еще одна особая категория людей, которых не волнует то, что с ними происходит. Будь что будет, все равно ничего не изменишь… Периодически это себе говорит 80% взрослого населения России, в том числе две трети — часто.
Правда, есть в бочке дегтя немного меда. Две трети россиян все-таки верят, что когда-то их «жизнь наладится, надо только еще немного потерпеть…»
Как выяснили социологи, люди все-таки не пассивны перед лицом своих страхов. 18%, по их словам, усиливают личную безопасность, 22% укрепляют здоровье и занимаются спортом, 18% делают сбережения на «черный день» и повышают свою квалификацию, чтобы не лишиться работы. Каждый десятый на всякий случай сидит дома после наступления темноты, 6% избегают пользоваться транспортом. Впрочем, 37% живут по принципу «чему быть, того не миновать». А многие надеются не только на русский авось, но и на помощь близких, на собственные силы и на государственные органы.
Тенденции
Мы накопили запас прочности
Итоги опроса комментируют директор Института социологии, член-корр. РАН Михаил Горшков и кандидат философских наук, соруководитель исследования Владимир Петухов.
Российская газета: «Кризис. Скоро грянет кризис!» — это слышишь по многу раз на дню. Но, судя по итогам опроса, наши сограждане в панику пока окончательно не впали. Кто лукавит — респонденты или социологи?
Михаил Горшков: Ни те ни другие. И даже не СМИ. Просто общественное сознание — штука сложная, массовые настроения не всегда совпадают с тем, что мы видим по телевизору и читаем в газетах. Люди, безусловно, испытывают сейчас немалую тревогу. Но в эмоциональном плане общество все-таки обрело определенный «запас прочности».
8-летний экономический рост привел к формированию среднего класса, численность которого, по разным оценкам, составила от четверти до трети населения страны. Раньше в некоторых российских и зарубежных экспертных кругах бытовало мнение о России как о стране бедных, инертных людей, которые во всем полагаются на помощь государства. Сейчас ситуация иная. Да, в стране очень много бедных и малообеспеченных. Но, по нашим данным, уходит в прошлое самый позорный для любой цивилизованной страны вид бедности — бедность здоровых, образованных, а главное, много работающих людей — учителей, врачей и прочих бюджетников. Но вместе с тем есть и оборотная сторона этой тенденции. Резко повысилась «планка притязаний» людей, особенно молодежи. Им нужны возможности для личного роста и карьерного рывка. И только появились надежды на лучшее — грянул новый кризис…
РГ : И как люди будут реагировать?
Горшков: Иначе, чем в 90-е годы. Тогда они следовали простой «стратегии выживания». Сейчас уже не будут мириться с тем, что еще лет 7—8 назад считали нормой, хотят не выживать, а жить. Их глубоко задевает проблема социального расслоения — особенно при том, что несколько лет страна жила с беспрецедентным в истории профицитом бюджета, однако большая часть «нефтяного пирога» распределялась в пользу незначительной части общества. При определенных условиях недовольство может перерасти в открытые и организованные формы протеста, о чем лучше не забывать.
Наши сограждане за последнее десятилетие накопили такой опыт выживания в самых экстремальных условиях, что их, как говорится, «даже дустом не возьмешь». Трудно представить, что их может сподвигнуть на решительные действия в масштабах всей страны. Поэтому власти дана сейчас некоторая «фора» — и от того, как она будет действовать для нейтрализации кризиса, зависит очень многое.
РГ : Но в ходе опросов люди выплескивали и негативные эмоции. Чего стоит одно желание «купить пистолет и всех перестрелять»…
Владимир Петухов: Абстрактное желание «всех поубивать» сейчас распространено куда больше, чем конкретное — «купить себе хоть какое-то оружие». В 1995 году ситуация была обратной, и этот переход внутренней агрессивности людей в более мягкую и далекую от реальности плоскость нельзя не оценить. Если же оценивать «точки», где сосредоточены подобные настроения, то они, к счастью, скорее «растворены» в обществе, чем сконцентрированы в каких-то определенных его группах. Но государство просто обязано уделять этим вопросам особое внимание, сделать сохранение психического здоровья нации самостоятельным направлением своей политики.
Екатерина ДОБРЫНИНА
