Есть такая позиция: кризис вокруг, значит, он мировой. Раз мировой, то… С этого места начинаются различия. Есть такое продолжение: правительствам экономически ведущих стран надо если не объединять, то уж как минимум согласовывать свои антикризисные усилия. Логично, вот только актуальность, по сути, теряется. Каждый болеет в одиночку. Соответственно, сколько бы ни звучало заявлений о недопущении возврата к протекционизму, на деле каждый будет в первую очередь защищать своих производителей, откладывая соблюдение норм ВТО на потом.
На крупнейших госкомпаниях висит валютный долг, так что поэтапная, в отличие от крутой, девальвация была прежде всего в их интересах
Есть продолжение, которое обличал Владислав Сурков: «Необходимы новые творческие решения, а не наукообразное обоснование того, что нужно ничего не делать и лежа на печке дожидаться восстановления американской экономики».
Есть попытка найти симбиоз собственных антикризисных программ с «восстановлением американской экономики», без которого мировой кризис преодолен, конечно, не будет. Идея, несомненно, плодотворная.
«Масштаб рецессии зависит не только от внешних факторов, но и от того, как будет бизнес реализовывать свои программы и государство тоже, — считает замминистра экономического развития Андрей Клепач. — Поэтому антикризисный план, который принимался, и дополнительные меры, которые сейчас обсуждаются, — они не все еще заявлены, дадут свой
эффект, и масштабы рецессии будут существенно уменьшены».
Совершенно ясно, что третий путь предпочтительнее. Однако результативность самодельных программ пока не впечатляет. Приведу всего два примера. Крушение российской фондовой биржи побило все рекорды. Конечно, во всем виновато бегство капиталов, которое характерно для всех развивающихся экономик, то есть тенденции мировой экономики. Но ведь качество экономической политики властей как раз и должно проявляться в способности сгладить негатив мировых тенденций или, наоборот, их разогнать.
Другой пример. Потребовалась потеря трети международных резервов, пошаговая девальвация рубля итогом к доллару на 40% и к бивалютной корзине на 22%, чтобы ЦБ выступил, наконец, с четкими ориентирами своей курсовой политики. В Норвегии, например, все не так: была проведена разовая резкая девальвация кроны на 30%, сейчас там происходит восстановление.
Резонен вопрос, почему хвост рублю отрезали мелкими кусочками? Первый ответ — это сглаживание социально-политических потрясений. Гражданам было дано время принять меры к спасению своих сбережений. Второй ответ — чиновничий страх. Проявлять инициативу и рисковать креслом желающих нет, как нет и смелости даже на соответствующую подсказку. Третий ответ, на мой взгляд, решающий. На крупнейших госкомпаниях висит валютный долг, так что поэтапная, в отличие от крутой, девальвация была прежде всего в их интересах.
Так что до сих пор борьба с кризисом шла прежде всего в масштабах крупных предприятий. Конечно, экономика из предприятий, прежде всего крупных, и состоит. Но кризис шире, стало быть, и борьба с ним должна выглядеть иначе. Следует дождаться «дополнительных» мер, в том числе и «еще не заявленных». Хочется надеяться, что они станут универсальными.
Николай ВАРДУЛЬ
