Промышленное производство в январе 2009 г. упало на 16% по сравнению с уровнем годичной давности — рекордное падение лет за 15. Этой не самой веселой новостью Росстат открыл прошлую неделю. В четверг, когда были опубликованы полные итоги месяца, плохих новостей прибавилось. Как и ожидалось, сильно упали инвестиции, объем работ в строительстве, реальные зарплаты и доходы населения и т. д. Зато безработица за год выросла на 23,1% — до 6,1 млн человек, или 8,1% экономически активного населения. Иными словами, полноценная картина сильной рецессии. И хотя январская статистика
Потери растут
Судя по последнему прогнозу Минэкономразвития, правительство надеется на первое. На прошлой неделе замглавы ведомства Андрей Клепач рассказал, что официальный прогноз на 2009 г. опять изменен в худшую сторону. Всего месяц назад правительственные экономисты надеялись, что российский ВВП в этом году снизится всего на 0,2%, а сейчас речь идет уже о −2,2%. Ожидается, что промышленное производство упадет на 7,4%, а не на 5,5%, как в прежнем варианте прогноза. А ведь еще прошлым летом, когда верстался бюджет-2009 и обсуждалась предельно оптимистическая Концепция-2020, в прогноз закладывали заметный рост производства. Теперь, судя по новому прогнозу инвестиций (спад не на 1,7%, а на 14%), в Минэкономразвития не исключают и варианта долгого кризиса.
Похожие ожидания и у большинства экономистов из банков и независимых аналитических центров. Впрочем, делятся они ими куда менее охотно, чем раньше. «Ситуация в российской и мировой экономике остается сложной и труднопрогнозируемой», — говорит Екатерина Малофеева из «Ренессанс Капитала». Надежда на то, что ситуация выправится, есть. Например, Кингсмилл Бонд из «Тройки Диалог» рассчитывает, что банки вернутся в рублевые активы, «корпоративное кредитование возобновится и во втором полугодии придаст импульс экономическому росту».
Однако главное слово последних месяцев — «неопределенность» — сохраняется. И связано оно в первую очередь с сутью происходящего. К середине 2008 г. российская экономика уже была сильно перегрета: 10 лет роста цен на нефть, доходов и расходов населения и бюджета привели к тому, что инвестиции шли даже в проекты, способные окупиться только при продолжении устойчивого подъема экономики. Эксперты спорили, стоит ли ждать замедления экономического роста или его остановки, склоняясь к первому варианту. Но в целом было понятно, что занятость избыточна, зарплаты слишком высоки, рубль слишком дорог, импорт растет слишком быстро, строящиеся небоскребы могут быть никогда не достроены.
Шок с четырех сторон
Жизнь оказалась жестче, мировая экономика обеспечила России и многим другим странам сразу два шока. Во-первых, падение цен на сырье (не только на нефть, но и на другие товары российского экспорта — прежде всего металлы) уже к концу 2008 г. привело к обнулению текущего счета платежного баланса, что сделало неизбежным падение курса рубля. Этот же фактор резко снизил доходы и прибыль предприятий — основной источник инвестиций банально иссяк. Вырастут ли цены на нефть и когда — вопросы не для экономистов, а скорее для гадалок: ничего менее предсказуемого экономическая наука, по-видимому, не знает.
Во-вторых, практически недоступными стали западные кредиты — напомним, мировой кризис сначала назывался кредитным. Отток капитала подорвал ресурсную базу банковской системы: резко сократились возможности для инвестиций на заемные средства, да и просто для поддержания потребительского спроса.
Третий шок обеспечили уже российские власти: пытаясь спасти банки от кризиса ликвидности, а крупные предприятия — от валютных рисков, они пошли на медленную, ползучую девальвацию. Результат известен: все, у кого были свободные рубли, вкладывали их в валюту — это приносило больше прибыли, чем практически любые инвестиции в рублях. Иными словами, экономике подарили дополнительный кредитный шок. Можно говорить и о четвертом шоке — собственно неопределенности и падении уровня доверия на рынках. Предприятия столкнулись с невозможностью сформировать мало-мальски реалистичные прогнозы сбыта. Сколько понадобится, к примеру, минеральных удобрений, если кредиты недоступны не только российским производителям, но и бразильским фермерам? Не добавила спокойствия и страусиная позиция российской власти, тщательно избегавшей до недавнего времени самого слова «кризис».
Кривое зеркало
Пока падение российской экономики очень близко к тому, что испытывают, например, страны Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), и много меньше, чем, например, на соседней Украине. В Киеве на днях объявили, что производство в январе упало на 34,1%. В IV квартале 2008 г. российский ВВП, по оценке Минэкономразвития, снизился на 1,9%, суммарный ВВП стран еврозоны — на 1,2%, а, например, Южной Кореи — на 3,6%. Судя по доступной статистике (не все члены ОЭСР ее уже опубликовали), и падение промпроизводства в России пока не рекордное среди стран со средним и высоким уровнями жизни.
«Нам предстоит жить в мире, которого мы не понимаем», — говорит писатель, философ и финансист Нассим Талеб в видеоинтервью «Ведомостям». Он указывает на то, что бурное развитие мировой экономики в последние десятилетия было основано на кредитах и сложных долговых инструментах, а в условиях неопределенности много в долг не возьмешь: просто не дадут. Впрочем, какие-то вещи все еще — или, наоборот, уже опять — понятны. Основа российской экономики — производство и экспорт сырья, то есть инвестиционных товаров. Если в мире будут меньше инвестировать, рост потребления нефти и газа прекратится, упадут спрос и цены не только на нефть, но и на металлы: на нефтяные платформы и трубы его нужно очень много. Понятно, что при таком раскладе у российской экономики всегда будет обостренная реакция на колебания мирового спроса. Допустим, мировое производство не упало, а снизились только инвестиции — этого достаточно, чтобы многие российские компании остались без заказов и промышленность все равно начала бы падение.
Максим КВАША
