«Наивный» Адам Смит свято верил в гармонию, устанавливаемую невидимой рукой рынка. Однако и ему могли быть известны ситуации, когда рыночные силы работали против экономики и разрушали сам рынок: «тюльпаномания» в Голландии (1634—1637), «пузыри» Миссисипи во Франции и Южных морей в Англии (1720). Например, последствия первого из этих кризисов вогнали в рецессию экономику Голландии на многие десятилетия. Получается, что необходимо внешнее воздействие на рынок: во-первых, препятствующее образованию пузырей и, во-вторых, способствующее восстановлению рынка и экономики после кризиса.
Почему рынок не может самостоятельно выйти из кризиса? Почему невидимая рука не способна восстановить рынок? Почему для его восстановления нужна «видимая рука» государства?
Ответ на эти вопросы известен:
Под экстерналиями подразумеваются последствия решений одних лиц по поводу производства или потребления благ для других лиц, не контролируемые последними. Классический пример негативной экстерналии — загрязнение окружающей среды вредным производством. Другой пример: выбегающие во время пожара люди в панике создают затор и погибают. Для того чтобы они выжили, нужен «регулятор». Так же и во время кризиса убегающие с рынка покупатели обрушивают цены на активы — остаются только продавцы, им бежать некуда.
Такая ситуация возникла в сентябре 2008 года на рынке РЕПО на ММВБ — ценные бумаги «рухнули», начались маржин-коллы, некоторые участники рынка (например, банк «КИТ Финанс») не сумели найти средства для восстановления маржи и не выполнили свои обязательства перед контрагентами. Возникший эффект домино мгновенно сгенерировал кризис ликвидности. Кризис ликвидности парализовал банковский сектор, и потребовалось вмешательство государства для восстановления рынка. А если бы государство не вмешалось, то кризис парализовал бы и всю экономику.
В результате кризиса некоторые рынки утрачивают способность к самовосстановлению
Банки создают специфические экстерналии в силу того, что они являются важнейшей компонентой финансовой инфраструктуры общества. Так, если разорение булочной не вызовет тяжелых последствий для окружающих — они пойдут за хлебом в соседний магазин, — то разорение банка — даже небольшого — может иметь эффект домино: генерировать волну разорений других банков и предприятий.
Причем банки находятся в особой ситуации даже по сравнению с другими секторами финансового рынка. Например, невозможен «набег страхователей» на страховую компанию. А вот набег вкладчиков на банк — повседневная угроза для любого, даже самого устойчивого банка — если доля вкладов в его обязательствах достаточно велика. Паникующие вкладчики создают негативные экстерналии в форме «трагедии общины»: если за вкладами придет много вкладчиков, то у банка не хватит ликвидности расплатиться с ними, даже если его активы многократно превышают сумму вкладов. Угрозе набега вкладчиков подвержены даже весьма устойчивые банки, такие как Альфа-Банк (мини-кризис 2004 года).
Кроме того, разорение даже одного банка способно вызвать кризис доверия между банками — на рынке межбанковского кредита. Кризис доверия превращается в кризис ликвидности, создает тромб в финансовой системе и дестабилизирует экономику. Пример такого развития событий — тот же мини-кризис 2004 года, вызванный крахом Содбизнесбанка.
Для того чтобы снизить разрушительное действие этих банковских негативных экстерналий, государство создало два механизма: государственное страхование вкладов (которое, как показала практика, не спасло ни «Глобэкс», ни «Союз», ни «Северную Казну») и выполнение ЦБ роли «кредитора последней руки». Второй механизм спас банковскую систему России в ходе текущего кризиса. Доля ЦБ в пассивах банков с докризисного уровня 0,3% на 1 августа 2008 года доходила до 12,3% на 1 февраля 2009 года.
Хотя вмешательство государства для восстановления рынка в условиях кризиса и необходимо, оно никогда не бывает эффективным. Например, то же вмешательство ЦБ как «кредитора последней руки» в декабре — январе привело к обрушению рубля. Более того, в основном государство решает проблемы, которое само же и создает.
В условиях кризиса происходит естественный дарвиновский отбор — погибают неэффективные предприятия, выживают эффективные. Вмешательство государства в условиях кризиса нарушает этот естественный процесс. Напротив, разрастаются неэффективные предприятия, контролируемые государством, — так как основная помощь приходится именно на них. Так, из государственных средств, направленных на помощь банковскому сектору, основная часть была направлена именно банкам, контролируемым ЦБ или правительством РФ.
Например, Сбербанк получил субординированный кредит от ЦБ в размере 500 млрд рублей, ВТБ от ВЭБа получил 200 млрд рублей, а Россельхозбанк — 25 млрд рублей. Газпромбанк, весьма тесно связанный с государством, получил от ВЭБа 15 млрд рублей. Ханты-Мансийский Банк, контролируемый правительством Ханты-Мансийского автономного округа, получил от ВЭБа 2 млрд рублей. На остальные же банки пришлись сущие копейки: например, Альфа-Банк получил от ВЭБа субординированный кредит размером 10,2 млрд рублей, а Номос-Банк — 4,9 млрд рублей.
Государственные или окологосударственные структуры на пожаре кризиса скупают банки оптом и в розницу: ВЭБ приобрел Связь-Банк и «Глобэкс», Транскредитбанк (банк РЖД) совместно с «АЛРОСой» купил «КИТ Финанс», Газэнергопромбанк (контролируется «Газпромом») приобрел Собинбанк. Эта консолидация и укрупнение банков, контролируемых государством, ведут к снижению уровня конкуренции на рынке банковских услуг и снижению эффективности российской экономики.
Снижает эффективность госвмешательства не только первая российская беда, но и высокий уровень коррупции. Когда помощь государства направляется в частные компании, без злоупотреблений обойтись просто невозможно.
Рецепты повышения эффективности госвмешательства очень просты. Во-первых, повышение прозрачности структур, получающих помощь государства, а также процесса ее распределения. Пилить бюджет под прицелом прожекторов опасно. Во-вторых, необходимо, чтобы риск-менеджмент на государственном уровне был системным. Должна быть структура, координирующая деятельность различных министерств и ведомств по снижению финансово-экономических рисков в условиях кризиса. В-третьих, процессы распределения государственной помощи должны быть максимально рыночными, что повысит эффективность использования госпомощи и снизит риск коррупции.
