Опять… дырка

Возможные иски ушедшего из бизнеса в политику Глеба Фетисова к новым собственникам Моего Банка не должны вводить в заблуждение. Экс-владелец дистанцировался от проблем кредитной организации образцово-показательно.

Полторы недели назад Банк России отозвал лицензию у КБ «Мой Банк», испытывавшего проблемы с исполнением платежей с середины декабря прошлого года. При этом известно, что 17 декабря 2013 года завершилась проверка Банка России, по результатам которой банку всего лишь предписали досоздать резервы на 62 млн рублей. По имеющейся информации, с банка также сняли ограничение на максимальную процентную ставку привлечения вкладов населения (ранее была не выше 8,5%).

Спустя несколько дней после отзыва лицензии (31 января текущего года) специалисты Агентства по страхованию вкладов обнаружили, что банк практически «пустой». «Там исчезло 90% активов», — заявил в одном из интервью руководитель АСВ Юрий Исаев.

Согласно пресс-релизу ЦБ, «банк проводил высокорискованную кредитную политику, связанную с предоставлением ссуд, не генерирующих денежный поток. Своевременное исполнение обязательств перед кредиторами и вкладчиками не обеспечивалось в связи с потерей ликвидности». Проще говоря, менеджмент выдал некачественных кредитов в объеме, подорвавшем ликвидность банка.

Почему так получилось? Либо проверка, проведенная ЦБ в декабре, не обнаружила, что от банка осталось только 10% активов, либо деньги вывели уже после окончания проверки. Первый вариант маловероятен, так как по собственному опыту знаю, что с профессионализмом и грамотностью у проверяющих сотрудников ЦБ обычно все в порядке. Тогда вырисовывается картинка «зомби-банка», который перестал платить по своим обязательствам, но еще сохранял при этом лицензию. И это время было использовано новым менеджментом и собственниками для вывода почти всех активов. А как же тогда ежедневный надзор со стороны ЦБ? Тем более что банк уже был «на карандаше».

Отметим, что незадолго до отзыва лицензии в СМИ обсуждалась возможность проведения санации банка силами его крупных вкладчиков. Например, «Ведомости» упоминали среди таковых кинорежиссера Никиту Михалкова и советника президента Сергея Глазьева.

То есть имеем стандартный сценарий. Сначала банк начинает «кашлять»: «технические сбои», задержка клиентских платежей, затем «набег» вкладчиков и введение ограничений на выдачу депозитов, резкое ухудшение отчетности — период длится от двух до четырех недель. Вторая фаза — «зомби-банк». Платежная активность клиентов падает из-за того, что «внешние» платежи не проводятся по причине отсутствия ликвидности, а новые деньги на счета клиентов не поступают из-за «бегства» поступлений в другие банки. Одновременно банк перестает выдавать вклады, отвечать на звонки, начинаются разговоры о возможной санации. Обычно «болезнь» заканчивается летальным исходом — отзывом лицензии.

Понятно, что если у бизнесмена или политика, каковым стал Глеб Фетисов, в биографии будет факт банкротства (особенно громкого или криминального) принадлежащего ему банка, это не добавит ей привлекательности. Другой аргумент — вкладчики и клиенты банка могут предъявить свои претензии бывшему владельцу. Поэтому обычный прием в таких случаях — дистанцироваться от ставшего неудобным актива.

Самый ходовой вариант — продажа банкам сторонним лицам, в том числе многократная. Не секрет, что на рынке присутствуют юридические компании, предоставляющие как номинальных акционеров (nominee shareholder), так и номинальный менеджмент. Простой запрос в интернет-поисковике выдаст огромный список таких компаний. «Смысл жизни» таких акционеров в данном случае простой — скрыть реального владельца и принять на себя весь негатив в случае банкротства банка.

По законодательству РФ банки, являющиеся членами системы страхования вкладов, обязаны раскрывать свою структуру владения (с указанием конкретных бенефициаров). По факту работающие российские банки можно разделить на две группы: когда в схеме собственности указан реальный владелец (владельцы) и когда — номинальный акционер. То есть лица, указанные как собственники долей капитала кредитной организации, вовсе не обязательно оказывают на нее реальное влияние. Стандартным приемом сейчас является использование 10—12 непубличных физических лиц (неизвестных рынку), каждое из которых владеет менее чем 10% акций банка. Доли дробятся столь мелко сознательно, поскольку пакеты акций банка свыше 10% продаются только при обязательном согласовании с ЦБ.

В случае Моего Банка дистанцирование экс-владельца от проблем кредитной организации было проведено образцово-показательно.

С 2007 года основной владелец банка Глеб Фетисов, в целях повышения устойчивости кредитной организации к негативному информационному фону, поручился личным имуществом за то, что банк расплатится с вкладчиками. Позднее поручительство неоднократно продлевалось. Но в конце октября 2013 года вместо продления старого поручительства была произведена его замена. Поручителем за банк становился нидерландский траст FFF Finance groupBV, при этом гарантировались уже не все вклады, а только их часть в сумме свыше 1 млн рублей. То есть теперь активам самого Фетисова уже ничто не угрожало. А сколько денег у этого траста — никто не знает. Даже если вкладчики и докажут, что FFF Finance должен им много денег, они физически не смогут их получить, если этих денег нет. По российским законам владелец бизнеса не отвечает по долгам бизнеса личным имуществом, при условии, что нет личного поручительства. В нашем случае такое поручительство было фактически дезавуировано.

В конце ноября прошлого года известный и публичный владелец банка (с долей 98% акций) Глеб Фетисов оказался заменен на 11 куда менее известных физлиц, доля каждого из которых не превышала 9,43%. Сразу после этого поменялся совет директоров и менеджмент банка. А уже в середине декабря стало известно, что банк начал исполнять свои обязательства с перебоями.

После отзыва лицензии банка в СМИ появилась информация, что юристы Глеба Фетисова рассматривают возможность судебных исков к новым владельцам. Иски связаны как с потерями структур самого Фетисова в Моем Банке, так и с обязательством новых владельцев не делать ничего, что может привести к приостановлению деятельности или банкротства банка. Затрудняюсь предсказать исход таких исков, если они будут поданы, но, скорее всего, дело кончится ничем. Главное здесь — громкое заявление, что бывший владелец тоже среди пострадавших. А кто ответит за «дырку» в балансе Моего Банка — вопрос теперь чисто риторический.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции