Свет в конце тоннеля

Россия попала в «рукотворный кризис». Страна превратилась в «осажденную крепость», попав в экономическую и политическую изоляцию и самоизоляцию. Можно ли, не осуществляя серьезных политических реформ, выйти из кризиса? Как панацею обсуждают импортозамещение. Но этот механизм явно не работает.

Конечно, можно просто подождать: глядишь, нефть вырастет в цене, санкции сами собой как-нибудь рассосутся, вот кризис и закончится. Однако такой пассивный подход может загнать в гроб и без того дышащую на ладан экономику.

Многие говорят о том, что для вывода экономики из кризиса необходимы структурные реформы. Об этом даже сказано в «Антикризисной программе»: «…приоритетным направлением работы правительства Российской Федерации будет реализация структурных реформ, направленных на диверсификацию экономики и создание условий для устойчивого экономического роста в среднесрочной перспективе…». Однако какие-либо конкретные меры, направленные на проведение структурных реформ, в этой программе отсутствуют. Основной инструмент этой программы – бестолковое разбазаривание денег. 1 трлн рублей – на докапитализацию крупнейшим банкам почему-то через АСВ. Еще 250 млрд рублей – опять-таки на докапитализацию банкам, на сей раз за счет средств ФНБ с целью кредитования инфраструктурных проектов. И т. д., и т. п.

Под структурными реформами подразумеваются долговременные масштабные изменения в фундаментальной структуре экономики. Например, переход от плановой экономики к рыночной. Или переход от сырьевой экономики к инновационной. Какие структурные реформы необходимы для российской экономики? С наиболее общей точки зрения, те, что способны устранить накопившиеся в ней гигантские диспропорции. По существу, вся российская экономика – это одна колоссальная диспропорция.

Для ответа на вопрос о необходимых структурных реформах надо указать ключевые проблемы, основные болевые точки нашей экономики. Это, во-первых, огосударствление экономики. Государство – неэффективный собственник. И по мере огосударствления экономика становится все более неэффективной. Лечение одно – приватизация. В России она была дискредитирована чубайсовской чековой приватизацией. Но неумелое применение лекарства не умаляет его полезные свойства.

Например, недавно в ряде регионов были отменены электрички. Только высочайшее вмешательство должно вернуть электрички местному населению. Однако проблема с убыточностью этого вида транспорта и его низким качеством не исчезла. Она была бы быстро решена передачей электричек в частные руки. При условии разумной тарифной политики государства, разумеется.

Что касается банковского сектора, было бы разумно приватизировать госбанки. Например, в США государство становится собственником банков только для их санации, как это было, например, в случае bailout'а Citigroup. Более того, федеральные резервные банки ФРС, американского ЦБ, — это частные банки.

Во-вторых, одновременно с огосударствлением и во многом благодаря ему происходит концентрация экономики, монополизация, разрушается конкуренция. Этот процесс особенно ярко проявляется в ключевых секторах российской экономики – в нефтегазовой промышленности, в банковской индустрии. Развитые страны не на словах, а на деле поддерживают конкуренцию на рынке. В России борьба с монополиями формальна. Есть федеральный закон «О защите конкуренции», но отвечающая за его применение Федеральная антимонопольная служба ловит мелких грызунов на поляне, которую вытаптывают динозавры. В основном ФАС штрафует банки за ужасные сговоры со страховыми компаниями.

Очевидное лечение этой болезни – демонополизация экономики. Конкуренция – это синоним эффективности. Совершенно недопустимо, например, чтобы Сбербанк занимал почти половину рынка вкладов.

Третья болезнь – «голландская». Россия остается сырьевым придатком, в первую очередь, европейской экономики. Из-за существенной зависимости от экспорта углеводородов российская экономика крайне неустойчива. Среди причин нынешнего кризиса – именно эта зависимость. Лечение этой болезни – не в искусственной «модернизации», навязанной свыше, на основе нанораспила и сколковизации, а в создании условий для частной инициативы, в привлечении, как это ни фантастично звучит, иностранного капитала для инвестирования в перспективные отрасли нашей экономики.

Четвертая болезнь – «недержание капитала». Ускорение бегства капитала – одна из причин обвала рубля. Лечение болезненно, но необходимо – поддержание ключевой ставки на высоком уровне. Приватизация и демонополизация экономики будут способствовать возвращению капитала на родину.

Пятая болезнь начала интенсивно развиваться в прошлом году. Это изоляция и самоизоляция российской экономики. Увы, тут без серьезных политических решений не обойтись. Самоизолировавшиеся от окружающего мира страны, например Япония и Китай, терпели военные поражения из-за своей технологической отсталости.

Разумеется, это не все болезни и не все диспропорции. Случай тяжелый и запущенный, но все-таки лечение возможно.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции