​Станет ли образование в России бизнесом

Получится ли у России превратить образование, причем не только «бизнес-школы», в полноценную индустрию, не только готовящую качественных специалистов, но и зарабатывающую деньги для бюджета? Именно так это происходит в развитых странах.

Министерство образования РФ совместно с МИД РФ и Россотрудничеством намерено усилить работу по признанию российских дипломов за рубежом, о чем ведомство заявило на днях. Для этого, как водится, нужно решить ряд основных проблем: с продвижением российского образования, с повышением качества. А также с равномерностью популярности российских вузов, хотя бы в отношении второго высшего образования. Все три этих вопроса упираются в финансирование. Инициатива по развитию региональных филиалов крупнейших российских вузов, а также региональных вузов, известная как определение 11 опорных вузов для реализации долгосрочных государственных программ, горячо обсуждавшаяся на разных уровнях, к середине марта была скоропостижно забыта – видимо, за ненадобностью.

Логика этой инициативы совершенно понятна: окончательно превратить высшее образование из социально обусловленной обязанности государства, как это было при Советском Союзе, в полномасштабную индустрию, как это происходит во всех развитых странах. В Великобритании, к примеру, государственные расходы на образовательные программы в 2015 году составили почти 6,39% ВВП, причем эти деньги полностью вернулись в бюджет в виде налогов. В России нет данных об окупаемости бюджетных затрат на образование. Однако, судя по заявлениям членов правительства, эта до сих пор зарождающаяся индустрия по-прежнему по большей части является убыточной: частные школы и вузы затраты на бюджетное образование не окупают. Есть ли у этой отрасли перспективы для коммерческого развития и что ждет нас в ближайшем будущем?

Не секрет, что сейчас большая часть вузов, помимо платных студентов, имеет еще и программы дополнительного и второго высшего образования, которые по большей части и обеспечивают их прибыльность. История становления этого направления в отечественном образовании за 24 года существования успела в ускоренном виде пройти все этапы развития. И сейчас, похоже, начинает окончательно формироваться, что не может не радовать. Впрочем, мнения самих образующихся, к сожалению, во многом кардинально расходятся, что явно вредит индустрии в целом. И виноваты в этом по большей части не вузы и тем более не Министерство образования.

Есть хорошие примеры. Выборочный опрос слушателей всех шести программ дополнительного образования факультета государственного управления МГУ им. М. В. Ломоносова показал, что люди идут на эти программы с конкретной целью и очень четко рассчитывают будущие перспективы. Скажем, большинство слушателей программ MBA при факультете уже точно знают, кто готов заплатить за их знания и умения больше, чем платит сейчас, и какие знания и умения от них потребуются. Слушатели MPA (Master of Public Administration) в большинстве своем являются представителями либо государственного аппарата, либо компаний с государственным участием. Поэтому для них диплом от факультета государственного управления МГУ является основой для карьерного роста, и на занятиях они задают именно те вопросы, ответы на которые им нужны для продвижения по карьерной лестнице.

Среди слушателей программ магистратуры и второго высшего образования достаточно ощутимая часть «легализует» свой диплом о первом высшем образовании, полученный в частном вузе. Дело в том, что если частный вуз (включая те, которых уже нет – они обанкротились либо закрылись) выдает диплом государственного образца, то он принимается любым другим вузом в качестве диплома о первом высшем образовании. Так что получить диплом МГУ в 30, 40 или 50 лет слушателям ничто не мешает. В большинстве своем это уже взрослые и состоявшиеся люди, которые рассчитывают на университетский диплом в виде страхового полиса (а вдруг уволят?) или для соответствия требованиям к сотрудникам руководящего звена. Благо МГУ находится в привилегированном положении и в состоянии обеспечить достойную зарплату преподавателям. Стало быть, и преподавательский состав состоит из достаточно серьезных специалистов.

В отношении специальной программы «Переводчик в сфере профессиональной коммуникации», где нет требований к наличию первого высшего образования, вопрос целесообразности получения такого диплома лежит в юридической плоскости. Для осуществления переводческой деятельности с последующим заверением корректности перевода человек должен обладать соответствующим дипломом либо соответствующей строкой в дипломе.

Опрос менеджеров среднего и высшего звена, не закончивших программы дополнительного образования, показывает удручающую картину. В опросе приняло участие более 100 человек, 82 из которых отметили, что фактически все услышанное от преподавателей в ходе образовательных курсов они в том или ином виде уже знали. Остальные отметили либо отсутствие времени для качественного образования, либо резко изменившуюся платежеспособность.

Опрос менеджеров среднего звена, которым степень MBA никак не помогла продвинуться по карьерной лестнице (в опросе приняли участие 50 человек), показал, что на момент поступления в вуз у них не было четкого плана, что делать с этим образованием дальше. Грубо говоря, готового покупателя на их возросшую востребованность на рынке труда не было. Формально они соответствовали выпускным требованиям своих вузов, однако отнюдь не ощущали себя специалистами «в полтора раза дороже».

Между тем программы дополнительного образования в Москве стоят в среднем 120–180 тыс. рублей в год. При этом основным элементом в ценообразовании являются имя и репутация вуза, что на поверку оказывается достаточно эфемерным критерием. Скажем, стоимость всего курса «Переводчик в сфере профессиональной коммуникации» составляет 200 тыс. рублей за двухлетний курс, в то время как средняя стоимость профессиональных курсов перевода, не базирующихся на программах какого-либо вуза, составляет 180–230 тыс. за тот же объем.

Практика показывает, что качество высшего образования в большинстве случаев зависит в первую очередь от благосостояния самих преподавателей (вспомним фильм «Гараж» и знаменитую цитату профессора в исполнении Леонида Маркова: «Если я при зарплате в 600 рублей фасую картофель, я отвечаю за каждую картофелину»). Средний доход преподавателя московского вуза составляет чуть больше 60 тыс. рублей в месяц, так что назвать их обеспеченными людьми, прямо скажем, трудно. Ситуация в регионах еще более сложная. При этом далеко не все факультеты ведущих вузов (МГУ, МГИМО, СПГУ и т. д.) платят достойную зарплату своему преподавательскому составу. По тому же МГУ есть определенная зависимость между количеством программ дополнительного образования, их качеством и доходами преподавательского состава. Если соотнести порядок цен в США и доходы преподавателей вузов этой страны с российскими реалиями, получим цифру от 180 тыс. до 220 тыс. рублей в месяц, что явно выше среднего. При этом в США практически нет вузов, не предоставляющих услуги дополнительного образования.

Чтобы дипломы российских вузов признавались, выпускники должны хорошо себя зарекомендовать. Для того чтобы они хорошо себя зарекомендовали, необходимы жесткий контроль над повышением их профессионального уровня и серьезные требования к преподавательскому составу. Преподавательский состав готов отвечать любым требованиям, но для этого нужны деньги. Расширение финансирования в данной связи проблему не решит – ее должны решать сами вузы. Федеральные программы по контролю за качеством высшего образования пока никак, кроме изменившихся рейтингов самых известных вузов России, не помогли. А ведь не менее трети выпускников этих же самых вузов – выпускники дополнительных программ образования. Так, может быть, при продвижении российского образования стоит сделать ставку именно на них? По крайней мере, это будет проще.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции