Есть профессии, в которых конфликт с правоохранительными органами —
В ФСБ, сотрудники которой «разрабатывали» чиновника, решили, что он собирался обмануть бюджет на $43,4 млн, расплатившись с компанией «Содэксим» за Алжир, которому Россия в прошлом году простила долг $4,7 млрд. «Содэксим», купивший в 1996 г. у одного из оборонных предприятий часть этого долга — $26 млн, ничего не прощал и настаивал на том, чтобы правительство проявляло великодушие за свой счет, компенсировав компании еще и набежавшие проценты. Сторчак был не против, и в итоге в следственный изолятор свезли и его, и главу «Содэксима» Виктора Захарова, и Вадима Волкова, который когда-то занимал нынешнюю должность Сторчака, а теперь возглавляет совет директоров Межрегионального инвестиционного банка, где у «Содэксима» счет.
Что ни делается, все к выборам — большинство информационных сообщений последних недель создают именно такое впечатление. Поэтому неудивительно, что некоторые комментаторы объяснили арест Сторчака политическими интригами — будто бы все дело в том, что непосредственный начальник обвиняемого, министр финансов и вице-премьер Алексей Кудрин, числится в списке возможных преемников президента и скандал в его ведомстве повысит шансы других кандидатов. Реакция самого Кудрина — ходатайство об освобождении Сторчака под свое личное поручительство — вроде бы подтверждает, что вопрос политический. Все-таки публично ставить под сомнение доводы силовиков — нехарактерное поведение для давнишнего соратника президента.
Но профессионалы долгового рынка утверждают, что аргументов в защиту Сторчака достаточно и без всякой политики. Андрей Черепанов, возглавлявший минфиновский департамент внешнего долга в 2000—2001 гг., говорит, что в случае с алжирским долгом нарушить закон было довольно трудно: когда «Содэксим» приобретал права требования, отношения со многими странами-дебиторами строились на индивидуальной основе, дисконт варьировался в зависимости от того, как в Минфине расценивали шансы получить деньги с должника, и от условий, предлагаемых компанией-агентом. Объективных критериев справедливости таких сделок не было. «Алжир в 1996 г. был неотработанной схемой», — говорит Черепанов. Понятно, что такой подход оставлял чиновникам отличные возможности заработать. А органам — предъявить им претензии.
Сам Сторчак два года назад заступался за Дениса Михайлова, замначальника департамента внешнего долга, арестованного за разглашение гостайны — сведений о долге Вьетнама перед Россией. Свидетельство Сторчака о том, что эти данные не были засекречены, не помогло, чиновнику дали 10 лет. Правда, в этом году Верховный суд сократил срок до пяти лет, и теперь Михайлов ждет ответа на свое прошение об условно-досрочном освобождении.
В том же году, когда был арестован Михайлов, проблемы с законом возникли у только что ушедшего в отставку замминистра финансов Сергея Колотухина. Его обвинили в том, что он лишил бюджет $5 млн: уполномочил фирму «Линда» поставить в Чехию товар в счет российской задолженности, фирма поставки просрочила, и из бюджета пришлось покрывать набежавшие проценты. Суд Колотухина оправдал.
В случае с алжирским долгом, за который арестован Сторчак, условия сделки представляются Черепанову более чем прозрачными. «Решение о том, что бюджет должен заплатить «Содэксиму», я считаю не только законным, но и справедливым, — говорит бывший чиновник. — Что касается суммы процентов (которая и вызвала претензии со стороны следователей), то там масса нюансов: я счел бы справедливым посчитать по той ставке, по которой в 1996 г. торговались российские еврооблигации». Сторчак согласился с тем, что с 1996 г. процентов набежало на $17 млн — это около 3% годовых, если проценты капитализировались каждый год, и 5%, если тело долга оставалось неизменным. Российские еврооблигации в момент покупки долга размещались под 9,25%.
О том, что Сторчак самоотверженно защищал казну, говорит не только Кудрин, но и Черепанов, считающий торговлю внешними долгами весьма коррумпированной сферой деятельности, и основатель Национального резервного банка депутат Александр Лебедев, который тоже предложил себя в качестве поручителя за арестованного чиновника. «Именно Сторчак сделал эту систему прозрачной: он способствовал введению открытых аукционов среди компаний, желающих работать с долгом», — говорит Лебедев.
Возможно, именно за это он теперь и расплачивается, предполагают собеседники: его несговорчивость вполне могла рассердить кого-то из претендентов на приобретение долгов настолько, что они убедили силовиков заняться чиновником.
Александр ГОРДЕЕВ, Наталья БИЯНОВА
