Только что Европейский центральный банк отметил 10-летие со дня своего основания. Учрежденный в 1998 году главный финансовый институт Европейского союза был призван обеспечить мягкий переход к единой валюте и высокие стандарты кредитно-денежного регулирования. По прошествии 10 лет единая валютная зона растянулась от Кипра до Ирландии и от Португалии до Финляндии, а евро стал рассматриваться как единственная серьезная альтернатива доллару США.
Опережая этот юбилей, журнал The International Economy провел опрос среди экспертов: какая денежная единица займет статус мировой валюты через 10 лет? Гарвардский профессор Джеффри Френкель с коллегами уверенно отвечают, что этой валютой может быть только евро. В своем недавнем исследовании* Френкель обращается к экономической истории и доказывает, что в течение ближайших 15 лет доллар будет терять свой привилегированный статус и «пойдет по пути фунта стерлингов, гульдена, дуката и византина», а у евро есть отличные шансы стать ведущей мировой резервной валютой.
Смена состава
Во второй половине XIX века от 60 до 90% расчетов в международной торговле проводилось в фунтах стерлингов. Эта валюта доминировала не только в пределах Британской империи, в которой «никогда не заходило солнце», но и в остальном развитом мире. В 1899 году доля фунта в резервах официальных иностранных учреждений вдвое превышала сумму резервов во французских франках и немецких марках и более чем в 10 раз — долю доллара. Тем не менее долгосрочные тенденции в экономическом развитии Соединенных Штатов говорили о возможной смене лидера, хотя произошло это не сразу.
В 80-е годы XIX века США опередили Британию по абсолютному размеру валового внутреннего продукта. Во время Первой мировой британское правительство, вынужденное занимать у Соединенных Штатов огромные средства на ведение войны, превратилось из чистого кредитора в чистого должника. После этого в «ревущих двадцатых» доллар стал единственной валютой, которая оставалась конвертируемой в золото по твердой цене. Однако американский экспорт пока отставал от британского, а разница в уровнях развития финансовых систем была еще более значительной. Эти факторы, а также фактор инерции — какая бы валюта ни использовалась вчера, она будет использоваться и завтра — позволили фунту сохранить свое доминирующее положение в межвоенный период.
Кардинально ситуация изменилась после Второй мировой войны. Разрушенная и разделенная Европа уже не могла претендовать на роль влиятельного центра экономической силы, ослабленная Британия стремительно теряла свои заморские колонии, а вместе с ними и статус мирового экономического и политического лидера.
Новый этап восхождения доллара начался с принятия в 1944 году Бреттон-Вудских соглашений, суть которых сводилась к его утверждению как международной резервной валюты с правом для иностранных государств свободного обмена на золото по фиксированной цене 35 долларов за тройскую унцию. Отныне европейские страны, восстанавливавшие свои разрушенные войной экономики, стремились к улучшению своих платежных балансов и, соответственно, способности зарабатывать доллары. Такая система стабильно функционировала до конца 1960-х, когда Соединенные Штаты столкнулись с проблемой растущего дефицита платежного баланса.
Поскольку предложение золота ограничено естественными факторами, а объемы мировой торговли росли непрерывно на протяжении всего послевоенного периода, спрос на доллары в качестве резерва также постоянно увеличивался. Центральные банки стран — торговых партнеров США все чаще замещали благородный металл записями на своих корреспондентских счетах, выраженными в долларах. Объемы долларовой денежной массы, не обеспеченной золотом Форта Нокс, стремительно росли. Это ставило денежные власти США перед серьезной дилеммой: либо принимать меры по ограничению дефицита платежного баланса, либо позволять другим странам накапливать требования к золотому запасу США. Решение было принято в августе 1971 года, когда президент Никсон объявил о «временном» выходе США из договора и отказе поддерживать свободный обмен долларов на золото. По сути, это означало конец Бреттон-Вудской системы регулирования валютных курсов.
После одностороннего отказа в адрес США выдвигались обвинения в пренебрежении ответственностью и неспособности предложить миру «общественное благо» в виде устойчивой международной валюты. Впрочем, справедливости ради надо отметить, что сама американская экономика в 1970-х годах переживала не лучшие времена, и не в последнюю очередь по причине двойственной роли доллара как национальных и мировых денег. Все дело в том, что эмиссия главной мировой валюты не только дает определенные преимущества, но и накладывает серьезные ограничения. Помимо тяжелого бремени ответственности и необходимости для ФРС учитывать последствия своих действий на мировых рынках статус финансового центра зачастую приводит к значительным колебаниям спроса на валюту. В результате повышенного спроса на резервный актив со стороны иностранцев ухудшаются условия торговли для экспортеров и снижается ценовая конкурентоспособность национальных компаний, работающих на внутренний рынок. Это объясняет, почему в свое время Япония и Германия были против использования их валют в качестве резервных и почему современный Китай, обеспокоенный транснационализацией юаня, категорически отвергает предложения МФВ о либерализации своего валютного рынка.
Введение в 1999 году, после широкой рекламной кампании, безналичных расчетов в евро открыло новую главу в истории борьбы за пальму валютного первенства.
Евроскептики и еврооптимисты
В первые годы существования евро многие экономисты скептически относились к возможности успеха столь беспрецедентного эксперимента. Специалисты по международной макроэкономике выражали серьезные сомнения в том, что единая денежная политика сможет отвечать требованиям группы стран с различными экономическими и социальными условиями. Эксперты по политической экономии называли крайне маловероятным успешное сосуществование независимой налоговой и единой денежной политики в рамках одной валютной зоны.
Нобелевский лауреат Милтон Фридман доказывал, что введение евро вызовет серьезные политические разногласия внутри союза, поскольку правительства стран-участниц отныне будут лишены возможности решать внутренние экономические проблемы путем изменения обменного курса национальных денежных единиц. По словам Фридмана, «введение евро преследует политические, а не экономические цели. Это еще один шаг к мифу о Соединенных Штатах Европы. В действительности, я думаю, эффект будет прямо противоположным». В одном из своих последних интервью патриарх монетаризма утверждал, что евро может стать благом только в случае достижения европейскими экономиками «большей гибкости» — либерализации трудового законодательства, снижения налогов и социальных расходов и уменьшения влияния бюрократии. Проще говоря, Европе нужны «гибкие зарплаты, гибкие цены, максимальная конкуренция и максимальная мобильность».
По прошествии почти 10 лет со времени введения безналичных расчетов в евро можно уверенно говорить, что прогнозы крайних пессимистов не оправдались.
В своем недавнем выступлении, посвященном предстоящему юбилею единой европейской валюты, председатель Европейского центробанка Жан-Клод Трише не скрывал своего удовлетворения успехами евро. И действительно, с момента его введения граждане ЕС наслаждаются более благоприятными финансовыми условиями, чем в 1990-х годах. Уровень инфляции в еврозоне за последнее десятилетие составлял в среднем всего 2% в год, темпы прироста основного капитала (gross capital formation) — 2,9% против 1,7% десятилетием ранее. Особую гордость руководства ЕЦБ вызывает рынок труда: с начала функционирования евро занятость в еврозоне увеличилась на 15,7 млн человек в сравнении с 5,5 млн за предыдущие девять лет. В то же время уровень безработицы опустился до самой низкой отметки с начала 1980-х годов. Объем торговли со странами, не входящими в еврозону, вырос с 32% ВВП в 1998 году до 44% в 2007. Этот факт, по мнению Трише, подчеркивает, что Европа «не строит свою отдельную крепость и региональная интеграция идет рука об руку с растущей открытостью глобализации». Таким образом, евро сегодня становится катализатором всемирной экономической интеграции. В основе такого успеха, по словам руководителя ЕЦБ, лежат «хорошо отлаженные институты и сильное чувство взаимной ответственности» стран-участниц еврозоны.
Сейчас из 27 стран ЕС в Европейский валютный союз входит 15. Неприсоединившиеся делятся на две неравные группы. Одни, как Великобритания и Дания, пока остаются в рядах евроскептиков, не желающих менять сегодняшнюю самостоятельность в денежной политике на потенциальные выгоды. Другие, как недавно принятые в ЕС Болгария, Румыния и страны Балтии, еще явно не нарастили необходимого для укрепления союза экономического веса.
Новый лидер
Как подчеркивает в своей работе Джеффри Френкель, основными детерминантами резервного статуса валюты являются размер экономики и развитость ее финансовых рынков. И если Франкфуртская биржа еще не может составить полноценной конкуренции Нью-Йорку и Лондону, то по абсолютному размеру ВВП еврозона уже обходит США. Все идет к тому, что евро в ближайшие два десятилетия будет постепенно вытеснять доллар из международных расчетов, а впоследствии сможет даже заменить его в качестве основной мировой резервной валюты. Скорость этого процесса будет зависеть от присоединения новых членов ЕС к еврозоне, которое позволит союзу превзойти экономику США, и способности американских денежных властей поддерживать доверие к доллару, ослабленное рекордным дефицитом платежного баланса и непрерывно растущими военными расходами.
Для США это будет означать потерю привилегий мирового банкира, в том числе и возможности дешевого финансирования двойного дефицита, а для мира в целом — снижение влияния Америки, а возможно, и смену политического лидера в середине XXI века, как это произошло с Британской империей в середине века XX.
Тимур НАТХОВ
