Кризис круто развернул тренд на рынке потребительских займов: их совокупный портфель сегодня сокращается, в то время как в начале — середине 2000-х, на которые пришелся бум розничного кредитования в России, ежегодный прирост исчислялся двух-, а то и трехзначными показателями.
И все же определенные признаки жизни этот сегмент подает — к такому выводу пришла корреспондент Банки.ру, побеседовав о сегодняшней ситуации на рынке «потребов» с членом правления ЮниКредит Банка Эдуардом ИССОПОВЫМ, курирующим в кредитной организации направление розничного и частного банковского обслуживания.
— Эдуард Александрович, розничное и частное банковское обслуживание в ЮниКредит Банке находится в зоне вашей ответственности. Какое место в вашем розничном бизнесе отведено потребительскому кредитованию?
— Наша розничная кредитная линейка включает группу обеспеченных и необеспеченных займов. Обеспеченные — это автокредиты и ипотека, необеспеченные — как раз традиционные потребительские кредиты (беззалоговые кредиты на любые цели) и кредитные карты.
Изначально мы делали упор на развитие автокредитования и сумели выйти на лидирующие позиции в этом сегменте. С недавнего же времени мы активно диверсифицируем свою деятельность в розничной сфере, фокусируясь на карточном бизнесе и классическом потребкредитовании.
— Что сейчас происходит с рынком потребительского кредитования и как повлиял на него кризис?
— Сразу оговорюсь, что наша ситуация в сфере потребкредитования и в целом беззалогового розничного кредитования не совсем показательна для рынка. В силу нашей сегодняшней сфокусированности на этих сегментах, подкрепленной соответствующей маркетинговой, рекламной, имиджевой активностью, для банка кризис по этим направлениям уже практически пройден. По объему выдаваемых «потребов» мы сегодня находимся примерно на уровне сентября прошлого года, когда кризис в России только начинался. По кредитным картам восстановили объемы июля 2008 года.
Но некоторые процессы, которые мы наблюдали в течение года по своему банку, полагаю, были характерны и для системы в целом. Так, в период с октября прошлого года примерно по март этого мы фиксировали значительное сокращение объемов кредитования, связанное с ростом ставок по потребительским кредитам и ужесточением требований к заемщикам. При этом, несмотря на очень существенное снижение процента одобрений и внедрение так называемого антикризисного пакета, который предполагал более жесткие требования по стажу работы, уровню дохода, сфере деятельности заемщика, просрочка ощутимо выросла, а качество портфеля, соответственно, упало.
Существует закономерность: чем более адекватны ставки на рынке, тем более адекватное поведение демонстрирует среднестатистический заемщик. Если он готов брать средства под завышенный процент, риск того, что он не справится с долговой нагрузкой и не вернет кредит, растет. Это в лучшем случае. Хуже, когда человек обращается за займом, с самого начала не собираясь рассчитываться с кредиторами. Понятно, что такому заемщику будут совершенно безразличны размеры ставок…
Примерно с апреля, когда ситуация с ликвидностью улучшилась и банки начали снижать ставки, рынок стал успокаиваться и пришло логичное повышение «здорового» (подкрепленного возможностями заемщика) спроса на потребительские кредиты.
— Значит, сегодня отрицательная тенденция уже преодолена?
— Нет, общий объем розничного кредитования пока продолжает сокращаться. Новых продаж недостаточно для того, чтобы компенсировать амортизацию портфеля. Но очевидны положительные изменения: в первую очередь — улучшение внешних условий заимствования, снижение ставок фондирования и уровня просрочки по новым и существующим кредитам, что позволяет пересмотреть условия предоставления займов и ценовые параметры наших кредитных продуктов.
— Чего же ждать дальше?
— В этом году на ощутимые улучшения рассчитывать точно не стоит — думаю, ситуация с сокращением розничного кредитного портфеля еще какое-то время продлится. Но при этом хочу отметить, что к сегодняшнему моменту качество портфеля по потребкредитам по сравнению с прошлогодним октябрем — декабрем, периодом наплыва так называемых маргинальных заемщиков, укрепилось в разы. Можно констатировать, что сегодня клиенты демонстрируют более здоровое поведение.
— Какой у вас сейчас уровень просрочки по потребкредитам?
— В пределах среднерыночного, но, конечно, выше уровня октября прошлого года — примерно на треть.
— С недавнего времени банки начали активно снижать ставки по потребительским кредитам — в том числе и ЮниКредит Банк…
— Да, в начале октября мы уменьшили ставки по «потребам». Сейчас они составляют 26,9% годовых для обычных клиентов и 22,9% годовых для тех, кто обслуживается в нашем банке в рамках зарплатных проектов. Считаю, что это достаточно неплохое предложение на рынке, тем более для иностранного банка.
— Банки снижают ставки, потому что для этого сложились подходящие условия, или это своего рода демпинг?
— Для нас основным фактором стало улучшение ситуации на рынке ликвидности: снижение рисков отражается на стоимости фондирования. Другим важным фактором является стоимость риска. Как я уже отмечал, поведение заемщиков меняется в лучшую сторону, и сегодня можно говорить о снижении риска кредитора. Естественно, рынок на это реагирует.
Вопрос демпинга, или, корректнее будет сказать, отказа от сегодняшних прибылей ради увеличения доли на рынке в дальнейшем, — интересный, но неоднозначный. В принципе, в нормальном, а не кризисном, цикле экономики такая стратегия привлечения клиентов может быть эффективной. Но если я вывожу на рынок продукт с более низкой маржой, я должен ясно представлять себе, какие дивиденды получу в долгосрочной перспективе. Сегодняшнего уровня предсказуемости спроса для такого планирования недостаточно.
— Сможет ли рынок потребительского кредитования начать расти в следующем году?
— Максимальный рост по портфелю кредитов физлицам, которого, как мне кажется, можно ждать в ближайшие год-два, — 6—8%. Причем увеличение, скорее всего, не будет равномерным по рынку — значительная часть прироста придется на госбанки, которым (скажем, тому же ВТБ 24) в период кризиса удалось довольно ощутимо прирастить свои доли в сегменте розничного кредитования за счет, в частности, меньшей стоимости фондирования, позволяющей держать ставки на более низком уровне, а также разветвленности филиальных сетей. Это серьезные конкурентные преимущества, и банк, который рассчитывает на сопоставимые показатели роста, должен очень хорошо представлять, что нужно его клиенту, что для него важно, и уметь преподнести ему это, как говорится, «в коробочке с ленточкой».
— А что для заемщика сегодня важно, кроме ставки?
— Процентная ставка была и остается на первом месте — и по кредитам, и по вкладам. Но кризис начинает смещать акценты, заставляя заемщиков уделять больше внимания другим моментам. Например, размеру ежемесячного платежа — в ситуации сокращения доходов это зачастую оказывается важнее процентной ставки. Мы достаточно четко прослеживаем эту тенденцию: средний размер беззалогового кредита у нас сократился примерно до 130 тысяч рублей, а средний срок привлечения займа вырос с трех до трех с половиной лет.
— Изменились ли валютные предпочтения заемщиков?
— Мы по своим продажам видим уменьшение спроса на потребительские кредиты в валюте, в связи с чем недавно приняли решение о закрытии валютных программ по этому направлению. Кризис в какой-то степени способствовал снижению популярности валютных займов: еще один важный урок, который люди из него извлекли, — кредит надо брать в той валюте, в которой получаешь доход, а для большей части населения это рубли. Впрочем, мы начали наблюдать снижение спроса на беззалоговые кредиты в валюте еще до кризиса. В ипотеке и автокредитовании интерес к валютным программам всегда был выше, и там мы их не закрыли. Но в целом нам сейчас интереснее рублевое кредитование: на такие займы есть спрос, их проще продавать и дешевле обслуживать. Возможно, через какое-то время ситуация поменяется и мы пересмотрим свою позицию в отношении потребкредитования в валюте, но не в ближайший год.
— Много ли поступает заявок на реструктуризацию потребительских кредитов и что вы можете предложить заемщикам в этом плане?
— Сейчас у нас действуют две программы реструктуризации. Первую мы запустили еще в декабре 2008 года — весьма прогрессивную в условиях, когда многие банки еще не успели разработать и внедрить такие программы либо установили слишком жесткие требования. Мы предлагаем заемщику несколько опций по срокам, суммам, порядку выплат. И, хотя и не даем клиенту слишком уж больших послаблений — например, полных платежных каникул, — всегда находим взаимоприемлемое решение.
Вторая программа, которую мы начали внедрять весной этого года, основана на проактивном подходе к решению проблемы. Мы не ждем, когда клиент придет и сообщит нам о своих трудностях, а сами оцениваем уровень рисков по каждому заемщику и в случае необходимости предлагаем схему реструктуризации, которая поможет ему избежать вхождения в зону повышенного риска или просрочку. Мы проанализировали клиентскую базу и портфель и выявили 27 тысяч заемщиков (из порядка 60 тысяч, имеющих в настоящее время у нас задолженность по потребительским кредитам), которым могла быть интересна такая программа. Всем позвонили и по итогам переговоров реструктурировали ряд займов. Сегодня мы интегрируем этот механизм в повседневную деятельность подразделений банка, работающих с клиентами.
— Как вы выстраиваете работу с просрочкой по потребкредитам?
— Во-первых, у нас есть собственное коллекторское подразделение, так что soft collection проводим своими силами. На этой стадии общение с должником осуществляется заочно: это звонки по телефону, напоминания о сроках погашения, какие-то увещевания… Если эти методы не работают, подключаем партнеров из числа специализированных коллекторских фирм.
— А как организовано сотрудничество с «внешними» коллекторами: партнеры действуют от вашего имени или выкупают соответствующие права требования долга?
— Мы не продаем долги — контрагенты оказывают нам услуги на платной основе.
— Часто ли общение с неплательщиками доходит до судебной стадии?
— Такая практика в целом по рынку не очень распространена: потребкредиты сравнительно невелики по объему, и даже в случае успешного для кредитора исхода дела судебные, операционные издержки могут «съесть» взысканные суммы. С другой стороны, банк не должен проявлять излишнюю мягкость к должникам — это может быть воспринято как официальное «разрешение» на присвоение заемщиками ссуженных им средств.
Мы стараемся разрешать подобные споры в досудебном порядке. Среди прочего на должников отрезвляюще действует перспектива заработать плохую кредитную историю и попасть в «черный список» недобросовестных заемщиков, с которыми потом не захочет работать ни один банк. Думаю, по мере развития рынка розничного кредитования в России сотрудничество между банками и бюро кредитных историй будет развиваться и этот аргумент будет иметь все больший вес.
Кроме того, необходимо совершенствовать законодательную базу. Например, предусмотреть, как в некоторых западных странах, упрощенный порядок обращения взыскания на зарплату должника в случае установления факта просроченной задолженности.
— Недавно в Госдуму было внесено предложение о расширении перечня финансовых активов, которые можно будет секьюритизировать. В том числе предполагается, что можно будет выпускать ценные бумаги под потребкредиты. Насколько это актуально для российского рынка?
— Рынка секьюритизации в России в настоящее время в широком смысле нет: это «клубный» сегмент, где проводятся штучные сделки. В текущей ситуации сложно ожидать массового интереса инвесторов к таким бумагам. Скажем, на Западе я пока не вижу восстановления рынка секьюритизации — даже по ипотечным активам, обеспеченным реальным, осязаемым залогом, уж не говоря о «потребах».
Но это не значит, что так будет всегда. Законодательная база для таких сделок в любом случае нужна, а инвестиционный интерес, я полагаю, будет расти по мере улучшения экономической конъюнктуры.
— У многих банков есть программы, в рамках которых потребитель может получить кредит под определенный товар или услугу непосредственно в торговой точке, где они предлагаются. Есть ли у вас планы по развитию этого направления потребительского кредитования и как вы в целом оцениваете его перспективы?
— Кредитование в торговых точках, экспресс-кредитование — это совершенно другая бизнес-идеология, направленная на увеличение объемов кредитования не через взаимодействие с конкретным потребителем, а через продажи определенных товаров. Это и совершенно иная операционная модель, IT-платформа, инфраструктура, другие алгоритмы оценки риска и так далее. Для выхода на этот рынок надо коренным образом пересматривать схемы функционирования бизнеса, что, кроме всего прочего, достаточно затратно.
Конечно, это емкий, привлекательный сегмент. Но мы выбрали для себя другую бизнес-модель. Мы кредитуем человека, а не товар. Идеальная ситуация — когда клиент все свои потребности в кредитных ресурсах удовлетворяет через нас.
— Как планируете дальше развиваться в сфере потребительского кредитования?
— Мы будем продолжать фокусироваться на нашем целевом сегменте, в частности развивать кредитование сотрудников компаний, которые являются нашими корпоративными клиентами. Там и сейчас, как я уже говорил, ставка ниже, чем для других категорий клиентов, а максимальная сумма кредита больше: 600 тысяч рублей против 350 тысяч. Максимальная сумма будет и дальше увеличиваться, поскольку мы понимаем этого заемщика и его работодателя и более точно можем оценить уровень риска.
Другой сегмент, который мы продолжим активно развивать, — кредитные карты. Данное направление бизнеса нам очень интересно. У кредитной карты есть существенное преимущество для клиента: кредит он берет и должен вернуть в определенный срок, а карту приобретает для длительного пользования и платит проценты только в том случае, если реально ею пользуется, — в отличие от потребительского кредита, по которому проценты начисляются с момента выдачи. По функциям кредитование по картам
— Рынок потребительского кредитования в России начал формироваться не так давно. Наверняка вы следите за развитием этого сегмента на Западе и можете выделить какие-то мало освоенные российскими банками ниши, которые смогут в обозримой перспективе стать зонами роста.
— Самый большой разрыв между западным и российским кредитным рынком — не в структуре, а в технологиях. Большая часть банковских операций в России по-прежнему проводится через физические каналы — банковские отделения, торговые точки. Это вопрос не столько «возраста» российского рынка розничного кредитования, сколько уровня развития банковских технологий в нашей стране. В кризис у банков сократились возможности по инвестированию в эту область, в какие-то новые IT-решения. Но я уверен, что по мере восстановления экономики будут активно развиваться все модели банковского бизнеса, связанные с альтернативными каналами обслуживания, в том числе и в сфере потребкредитования.
Беседовала Ася ШАЛИМОВА, Banki.ru
