Мировой финансовый кризис продолжается уже больше года, что отражается и на российской банковской системе. Об устойчивости российских банков и о том, как менялось поведение вкладчиков на протяжении кризиса, в интервью «Газете» рассказал заместитель гендиректора Агентства по страхованию вкладов Андрей МЕЛЬНИКОВ.
Что вас больше всего удивило на рынке вкладов по итогам первого полугодия?
Нас приятно удивила хорошая динамика вкладов второго квартала. Это очень четкий контраст между началом года и тем, как пошел процесс начиная с марта. Но когда получили взносы от банков, то, еще не имея статистики, увидели, что размер платежей увеличился, а это значит, что и объем привлечений будет на высоком уровне. А значит, ситуация изменилась.
Как это можно объяснить?
Начало года для вкладчиков было тяжелым в морально-психологическом плане по нескольким причинам. Как правило, основные средства после новогодних выплат оседают в банковском секторе. А в этом году появились не только рассуждения о высокой инфляции, но и весьма красноречивые ценники. Кроме того, слухи о деноминации, которые связаны с крайне неприятными воспоминаниями. На этом фоне начал расти курс евро, и люди сделали очень простой и понятный для них вывод: если рубль обесценивается, то евро дорожает. Вот и купили наличных евро — на лишних $4 млрд, если переводить в этот эквивалент по статистике Банка России. Если посмотреть провал в динамике привлечения банковских вкладов от той траектории, по которой она должна была бы идти, получаются те же суммы, что и недополучили банки. Такое впечатление, что в январе — феврале люди находились в состоянии каких-то ожиданий. А потом стало понятно, что жизнь вроде не ухудшается, появляются хорошие новости.
Вы оценивали, на какие сроки клиенты ориентируются, делая вклады?
Как и раньше, ориентируются на годовые вклады и выше. Потому что на срок меньше года класть экономически неоправданно. Если только для того, чтобы просто дома деньги не лежали.
С какой суммой имеет смысл делать вклад, чтобы перебить инфляцию?
Я могу только предположить, что это сумма от 100 тысяч рублей, хотя все зависит от политики конкретного банка. Иными словами, в целом клиенты ориентируются на предложения банков на уровне 10—12% — показатель, хоть немного похожий на уровень инфляции. Она, конечно, точно не будет совпадать с продуктовой, но нужно «отжимать» из предложений банков по максимуму.
Вы не ждете какого-то всплеска
Совсем незначительного. Мы пытались понять, как может повлиять фондовый рынок на то, что произойдет в третьем квартале. Наверное, какое-то небольшое влияние есть: в мае появилась информация, что частные инвесторы закрывали свои вложения в ПИФах и продавали их, пользуясь тем, что произошел скачок. Те, кто вышел тогда из ПИФов и зафиксировал прибыль или убытки, наверняка какие-то деньги переложили и в банковский сектор.
Но сейчас выходить бессмысленно. Надо просто вживаться в роль стратегического инвестора, не смотреть, сколько стоит твой пай сейчас, а думать о будущем. Через год — может быть, поменьше, может быть, побольше — все отрастет. Надо просто набраться терпения и не дергаться.
Что, по-вашему, будет с валютными депозитами?
Их доля остается небольшой, хотя и немного возросла, частично
А по сумме какие вклады самые популярные?
При средней заработной плате по России в 17 тысяч рублей можно себе представить, какие вклады могут быть наиболее популярными: в диапазоне до 400 тысяч рублей открыто более 95% всех вкладов. В интервале от 100 тысяч до 400 тысяч рублей средний размер вклада — 180 тысяч рублей. Примерно столько среднестатистический россиянин может накопить за 5—10 лет. Если смотреть по наиболее динамично растущим сегментам, то это депозиты от 400 тысяч до 500 тысяч рублей. Скорее всего, клиенты ориентируются на максимальный размер страхового возмещения, это видно из среднего размера вклада для этого интервала — 444 тысячи рублей. Этот сегмент — самый быстрорастущий: и с точки зрения объемов, и с точки зрения количества открываемых счетов. Но доля его маленькая — порядка 4% по сумме. Следующий интервал, на котором наблюдается активный рост (благодаря очень крупным клиентам), — это те вклады, что превышают 700 тысяч рублей, но мы понимаем, о каких суммах на самом деле там идет речь.
Можно ли из этого сделать вывод, что в России хорошо осведомлены о страховых возмещениях?
Для тех, кто начинает задумываться о судьбе своих сбережений, нынешний уровень осведомленности вполне адекватный. Вкладчиков можно разбить на две категории. Прежде всего, «фанаты» Сбербанка — вынужденные или невынужденные.
Но есть и более мобильная часть публики, которая выбирает предложения других банков. Именно эта часть населения если не все в деталях знает о существовании системы страхования вкладов и размере страховки, то по крайней мере хорошо представляет себе уровень защиты и что за этим стоит.
Но доверие к госбанкам у россиян по-прежнему велико?
Да. Особенно когда речь идет о сумме 700—800 тысяч рублей. Я очень хорошо понимаю человека, который, взвешивая свои риски, приходит к выводу, что вероятность их потери может быть меньше, чем в банке, не принадлежащем государству и находящемся на той же самой улице.
По ликвидируемым банкам к вам обращаются все 100% вкладчиков?
Обращаются, как правило, те, у кого размер остатков превышает 1 тысячу рублей. Мы считаем, что с вероятностью в 95% эти люди приходят все. Безоговорочно приходят все, у кого вклад превышает 20—30 тысяч рублей, а если речь идет о границе около 1 тысячи рублей, — все зависит от дохода. Для кого-то и 100 рублей важные деньги, приходят и за 5 рублями. Статистика свидетельствует о том, что после новогодних и майских праздников возрастает число тех, кто приходит за незначительными суммами. Вспоминают, где же у них есть еще сусеки.
60 из 100 крупнейших банков в первом полугодии подняли ставки по вкладам на 1—1,5%. Тем не менее среднее арифметическое повышение от этих ставок очень мало — 0,2%. Почему так получилось?
Видимо, число тех банков, которые заметно повышали ставки, например на 2%, было небольшим. Это были точечные изменения, в целом рынок чуть-чуть подтянулся, но не настолько заметно.
Могут ли быть повышены процентные ставки, если рынок западного капитала по-прежнему закрыт для большинства игроков?
Может быть, после того, как ЦБ ввел повышенное отчисление в Фонд обязательного резервирования, все-таки внутренние ресурсы окажутся привлекательнее. Поэтому вполне возможно, что это выльется в небольшое, размазанное по времени подтягивание процентных ставок к уровню инфляции. Но, думаю, это будет неспешный процесс.
Существует несколько крупнейших банков, в устойчивости которых вряд ли можно усомниться, но отчисляют они в систему страхования вкладов столько же, сколько и банки из последней сотни. Фактически сейчас крупнейшие банки оплачивают компенсации клиентам тех банков, которые периодически исчезают.
Со стороны это выглядит так. Но все банки платят одинаково справедливо — пропорционально их доле на рынке, каждый вносит свой соразмерный вклад в стабильность депозитной базы и лояльность вкладчиков. Пока расходы на страховые выплаты за три с половиной года работы составили 2,8 млрд рублей. Не так много относительно масштабов операций банков. Условно мы эти расходы покрываем за счет прибыли, получаемой от размещения средств фонда. А риск банкротства крупного банка хоть и маленький, но существует. Поэтому запас прочности у фонда должен быть адекватным.
По этому полугодию считали, сколько выплатили?
375 млн рублей — это объем страховых выплат, который зарезервирован для выплат в первом полугодии.
А сколько исчезло банков, которые были в системе страхования в первом полугодии?
10.
Получается 400 млн рублей, которые выплатили до этого года, приходятся…
На 23 банка.
Какой у вас сейчас страховой фонд?
81,6 млрд рублей. Один из заметных в мире. Самый большой фонд — в США, что не удивительно. Но у меня такое впечатление, что Россия уже входит в десятку самых крупных систем страхования вкладов по размерам фонда.
Кстати, вас в этом упрекали.
Время, что называется, рассудит. По нашим собственным оценкам, для американской банковской системы $53 млрд — это, возможно, недостаточная сумма относительно тех рисков, которые были в ней. Судя по выплатам этого года, у них есть несколько банков, где размер платежей может быть порядка $4—6 млрд. Это значит, что у них один только страховой случай поглотит около 10% всего фонда.
Как показывает волна кризиса на финансовых рынках, это не пустые рассуждения. Сейчас может показаться, что у нас денег много — около $3,5 млрд. А если завтра, как говорится, война? Если завтра — резкое изменение экономической ситуации и проявятся риски, накопленные банковским сектором? Тогда нам зададут другой вопрос: о чем вы думали, где вы были вчера, почему у вас так мало ресурсов?
Но при этом вы пошли на понижение ставки.
Пошли. Потому что повышение капитализации фонда — это стратегическая задача. Скорость ее выполнения измеряется годами, и на этом пути допустимо рационально распределить финансовую нагрузку на банки. За устойчивость системы я не волнуюсь. Мы можем, это мое глубокое убеждение, выдержать хорошую нервотрепку на банковском рынке. Но уровень капитализации фонда мы бы все равно хотели чуть-чуть повысить. Например, иметь сейчас в фонде не 81 млрд рублей, а миллиардов на 10 побольше. У фонда должен быть определенный запас для возможного повышения страховки с 400 тысяч до 700—800 тысяч рублей. Когда это произойдет — в 2010-м, 2011-м или 2012 году, сложно сказать. Но лучше сформировать заранее определенный запас.
Вы планируете расширять перечень инструментов инвестирования?
У нас примерно такой же перечень, как и у пенсионных фондов. Но у нас есть пожелания уточнить инвестиционную декларацию. В рамках общего консервативного набора инструментов есть еще несколько, которые нами не охвачены, где бы можно было диверсифицировать вложения фонда. Допустим, контракты по золоту, наличная иностранная валюта. Она нам даже технически нужна для того, чтобы инвестировать в какие-то зарубежные активы, если в какой-то момент будет принято такое решение.
Беседовала Юлия ЛОКШИНА
