В августе исполнилось 10 лет, когда россияне узнали значение термина «дефолт» и возможно, впервые напрямую столкнулись с таким явлением, как экономический кризис. Возможно ли «повторение пройденного»? На фоне современных кризисных явлений в мировой экономике этот вопрос все чаще волнует как профессионалов, так и рядовых потребителей финансовых услуг.
О причинах, серьезности и возможных последствиях кризиса в интервью ИТАР-ТАСС рассказал банкир по профессии и экономист по призванию, один из разработчиков налогового кодекса России, доктор экономических наук, профессор Владимир ФРОЛОВ.
— Владимир Николаевич, начнем с уроков истории. В 1998 году ваш банк («Северная Казна») смог относительно безболезненно пройти через кризис. Как вам это удалось?
— Кризис 98-го года был прогнозируем. Единственное, чего нельзя было предугадать — это дефолт, о котором сегодня все говорят и которого все боятся. Его было невозможно спрогнозировать, потому что дефолт — это самое нелепое, что могли сделать власти в той ситуации. Если бы у России были валютные долги, и она не могла бы их отдать — это понятно. Но долги-то были рублевые. Напечатать необходимое количество рублей и расплатиться было проще простого. Это, конечно, привело бы к инфляции, но она в любом случае была неизбежна.
К 1998 году сложилась ситуация, при которой российский экспорт оказался убыточным. Убытки были практически по всем позициям. В то время была идея — остановить инфляцию. Для это нужно было слабую (на то время рубль) валюту привязать к сильной (на то время доллар) в каком-то фиксированном соотношении. Создали валютный коридор (допустимое соотношение между рублем и долларом), за рамки которого выходить было нельзя. В этой ситуации, рубль оказался переоцененным, а экспорт соответственно убыточным.
В то время я часто бывал в Госдуме и встречался с различными депутатскими группами. Пытался убедить их, что в данной ситуации необходимо провести бархатную девальвацию рубля. По моим подсчетам, на начало 1998 года она должна была быть равна 70—80%, что дало бы рентабельность экспорта в районе 20—25%. А это является уже вполне приличным показателем. Но в результате этих разговоров я понял, что никто ничего делать не будет. Власти не понимали, или не хотели понимать простых вещей. Все тогда свято верили в непогрешимость Чубайса, который «усмирил» инфляцию. Так что надеяться в той ситуации можно было только на себя.
16 мая 1998-го года я собрал всех руководителей нашего бизнеса и поделился своими мыслями по поводу девальвации и гиперинфляции. В то время наш банк, как и всякий банк в России находился в ужасном состоянии. И если бы мы попали в этом состоянии в августовский кризис — от нас бы ничего не осталось. ГКО у нас было на 150 млн рублей. Отрицательная валютная позиция (когда в долг берется валюта, а кредит выдается в рублях) составляла 25 млн долларов. Это при активах банка в то время 465 млн рублей.
Мы приняли решение погасить ГКО (продать их без убытков было уже невозможно). И здесь нам повезло. Основной пакет наших ГКО гасился в июле. Мы получили деньги, купили доллары и благодаря этому остались на плаву. И еще одно обстоятельство позволило выстоять. Нам удалось заполнить наше хранилище наличными долларами. В результате этих действий, когда начался кризис, мы чувствовали себя отменно.
При этом еще раз подчеркну, что мы прогнозировали только гиперинфляцию и девальвацию. О дефолте я не говорил никогда!
— Можно ли провести аналогии с сегодняшней ситуацией? Иными словами, ждет ли нас очередной кризис?
— Разговоры о том, будет кризис или нет, по меньшей мере, наивны. Дело в том, что мировой кризис уже идет полным ходом. Но его принципиальное отличие от ситуации десятилетней давности в том, что если тогда катализаторами кризиса стали слабость российской экономики и неспособность властей принять верные решения, то сейчас все наоборот: российская экономика — одна из сильнейших в мире, институты власти сегодня намного квалифицированнее своих предшественников. Кризис идет к нам извне, и его не избежать. Но сегодня у нас есть уникальная возможность использовать ситуацию с максимальной выгодой для себя.
Как известно, кризис начался с долгов по ипотеке в США. В 2002 году я был гостем Госдепа США и очень много общался с американским бизнесом, американскими чиновниками и достаточно хорошо могу оценить ситуацию. В определенный момент в Америке возник избыток ликвидности, и надо было его куда-то пристроить. Они стали кредитовать кого попало, стали выдавать деньги всем, кто готов был их взять. Ставка рефинансирования была низкой. Деньги были дешевые. Ставка по кредитам США коррелирует со ставкой рефинансирования.
В этих условиях очень многие смогли позволить себе взять кредиты. Но макроэкономическая ситуация складывалась таким образом, что в определенный момент ставку пришлось приподнять. Кредиты стали дорогими, платить приходилось больше, чем могли позволить себе заемщики. Многие из них оказались неплатежеспособными. Кризис неплатежей и банкротство заемщиков вызвали рост предложения на рынке недвижимости. А покупательский спрос снизился, так как перестали раздавать кредиты. Цена на недвижимость упала, и банки начали нести потери на кредитах.
Но обладатели недвижимости не хотят с ней расставаться, и заемщики обратились к кредитным картам. Что такое кредитная карта? Кредитная карта позволяет получить кредит без залога и поручителя. Соответственно возврат денег связан с определенными трудностями для банков. Ситуацию осложняет еще и отсутствие надлежащего скорринга. (скоррингом называется оценка кредитоспособности потенциального заемщика, основанная на применении методов математического анализа). Например, известно, что некоторые группы населения платят хуже других, но применить эту информацию невозможно из соображений политкорректности. Известно, что женщины платят лучше, чем мужчины, но и эту информацию также нельзя использовать без риска нарваться на иск по дискриминации по половому признаку. Еще одно препятствие на пути возврата денег — сложное и запутанное законодательство. Процедура банкротства заемщика в США может длиться годами. При этом в разных штатах ситуация неодинаковая. Там где есть локальные церкви, вроде мормонов, проблема решается — взял деньги — верни. Но в католических штатах, законодательство очень либеральное. Здесь практически невозможно изъять имущество в пользу банков и закрыть долг.
— Насколько масштабен кризис?
— Теперь давайте спрогнозируем ситуацию: у каждого американца большое количество кредитных карт, и, когда он не сможет платить за ипотеку, он начнет пылесосить кредитные карты. Они просто перекачивают деньги с одного кредита на другой. Американским банкам сегодня будет очень затруднительно взыскивать долги по картам. В Америке на 1 января 2007 года просрочка по кредитным картам составила 1%. На 1 января 2008 года просрочка выросла до 4,5%.
Приведу еще один пример, характеризующий ситуацию уже в 2008 году. Есть такая карта, называется «Американ-экспресс», ее дают в США состоятельным гражданам. По этой карте сумма списанных долгов на 1 июля 2008 года составила 4,8%. Подчеркну, что это не просрочка, а списанные безнадежные долги. О количестве просроченных долгов можно только догадываться. Возникает вопрос, если у «Американ-экспресс», такие показатели, то что происходит с картами, которыми пользуется средний и бедный класс. Можно предположить, что там ситуация гораздо хуже. Чтобы понять, насколько серьезно положение по кредитным картам, можно привести лишь один пример. В Сити-банке 69% кредитов выдается именно через этот инструмент. Это гигантские цифры, которые ведут к гигантским проблемам. Настолько серьезным, что уже начались разговоры о национализации части американской банковской системы.
— Как это все отразится на российской экономике в целом и на нашей банковской системе в частности?
— Раньше, когда дефицита ликвидности не наблюдалось, иностранные банки вкачивали деньги в Россию. И Россия с удовольствием их брала. Больше всех набрали «Роснефть», «Газпром» и другие госкорпорации. Одна только «Роснефть» взяла порядка 100 млрд. долларов. Сейчас у американцев денег нет, и они хотят эти средства вернуть обратно. В первую очередь, это касается госкорпораций и крупных банков — именно они находятся в зоне самого высокого риска. И я думаю, что за госкорпорации придется платить из стабилизационных фондов.
Что же касается банков, то обстоятельства по облигационным займам сложились так, что региональным банкам западные финансовые учреждения в долг не давали. Они работали только с первым эшелоном. И как оказалось — слава богу, для нас регионалов. Кто из банков назанимал больше всех денег? Тот, чей кредитный портфель рос наиболее быстро — а это экспресс-банки. Следовательно, в России наибольшая проблема по ликвидности возникнет у экспресс-банков.
Но повторюсь, все это не российский, а мировой кризис. Как мир может с ним справиться? Не бывает такого, что сегодня экономика есть, а завтра ее не стало. Все равно находится выход. Он может быть осознанным, когда некий мудрый государственный деятель говорит, я все понял и пишет руководство к действию. Может быть иная ситуация, когда никто ничего не предпринимает, а выход из кризиса находится стихийно, как это было в 1998 году, когда никто ничего не делал, но автоматически возникли гиперинфляция и гипердевальвация, которые позволили выжить российской экономике. Экономические законы объективны, и поэтому неважно догадается ли кто-то, или никто ничего не будет делать, сценарий все равно будет один: в мире произойдет гиперинфляция. Сейчас часто спрашивают, какая валюта укрепится доллар, евро или рубль? Неправильная постановка вопроса. Обесценятся все валюты без исключения. Как они при этом будут относиться друг к другу — не столь важно. Земному шару сейчас нужна гиперинфляция. Гиперинфляция обесценивает плохие долги. Она нужна и Сити-банку, и UBS, и Русскому Стандарту. У нашего банка, к примеру, нет плохих долгов, но и нам инфляция не помешает. Вся наша недвижимость находится в собственности, а у наших конкурентов она арендована, и если будет гиперинфляция, то мы окажемся в более выигрышном положении. Итак, если поскрести любого, то окажется, что в той или иной мере почти все заинтересованы в гиперинфляции.
Можно ли сегодня ее остановить? Может быть сколько угодно планов, даже самого высокого уровня, все равно мировую гиперинфляцию не остановить. Огромное количество долгов американского бюджета и американских банков можно погасить только если их обесценить.
При этом не стоит ожидать катаклизмов вроде 100-процентной инфляции. Это разрушит экономику, и это никому не нужно. Для оздоровления экономики достаточно 15—20% годовой инфляции в течение трех-пяти лет. (По экономическим оценкам гиперинфляцией считается инфляция, более 10% в год). Американцы планировали на этот год инфляцию в 2%. По итогам первого полугодия она по оценкам западных аналитиков составила 4,8% в годовом исчислении. Но по расчетам российских экономистов, этот показатель у американцев превысил 10%. И я склонен верить именно российским данным. Почему американцы занижают инфляцию? Когда люди понимают, что доллар стремительно худеет, они начинают от него избавляться.
Возвращаясь к разговорам о грядущем дефолте, еще раз скажу — это полный бред. У нас люди живут с головой, повернутой назад. Они боятся того, что уже было, и чего не будет больше никогда. Дефолт и в 1998 году, как я уже говорил, был большой глупостью. Сейчас же наше правительство стало намного умнее, но, тем не менее, у них есть некоторое непонимание ситуации. К сожалению, в правительстве сегодня доминируют финансисты, которые пытаются бороться с кризисом только монетарными методами. Но сегодня Россия — одна из сильнейших экономик в мире. С мировым финансовым кризисом нужно бороться не только монетарными методами. Надо заниматься реструктуризацией экономики. Сегодня нужны быстрые, мощные, адекватные решения в сфере налогового законодательства. Сегодня нужна глубокая реформа банковской системы, ориентированная не только на поддержание ликвидности. И не надо бояться кризиса и прятать голову в песок! Эта волна все равно накроет всех. Но нынешняя ситуация дает нам уникальный шанс оказаться на гребне этой волны и резко рвануть вперед. И не надо ни с кем воевать. Надо использовать выгодную ситуацию и заходить на слабые финансовые рынки, подчиняя их российскому влиянию. Как там было у Ленина? Вчера было рано, завтра будет поздно!
Беседовал Константин Малых
Фото: «Эксперт»
