С праздником Победы!

в июле-сентябре 1941 г. 3-я и 4-я румынские армии общей численностью более 600 000 оккупировали всю Бессарабию, Буковину и междуречье Днестра и Южного Буга (отошли к РУМЫНИИ)
Гитлер дал согласие на присоединение Бессарабии, Буковины и междуречья Днестра и Южного Буга к Румынии.

Румынская администрация все местные ресурсы, ранее являвшиеся государственной собственностью СССР, раздавала румынским предпринимателям для эксплуатации

Столицей Буковинского губернаторства РУМЫНИИ стали Черновцы, Бессарабского губернаторства ( РУМЫНИИ )— Кишинёв, а Транснистрии ( РУМЫНИИ ) — сначала Тирасполь, а потом Одесса

25 июня ФИНЛЯНДИЯ заявила, что вновь находится в состоянии войны с СССР, в 1942 г. часть Карело-Финской ССР была оккупирована ФИНСКИМИ войсками. Карельский перешеек и города Петрозаводск, Выборг и Сортавала, ряд островов в Финском заливе
В течение июля августа 1941 года финская армия также заняла все территории, отошедшие к СССР по итогам советско-финской войны 1939--1940 годов http://welcome-karelia.ru/kareliya-v-...kaya-voyna
численность финских армий составляла 300 000 ,по оценкам западно-германских историков. ФИНСКИЕ бригады участвовали в штурме Ленинграда, оккупировали Мурманскую область

С ПРАЗДНИКОМ ПОБЕДЫ над немецкими, румынскими и финскими захватчиками !!! ( оккупировавшими-захватившими , присоеденившими К СВОЕЙ территории и ограбившими территории ссср в 1941--1945 годах )

С Днем Победы всех!!!

БАЛЛАДА О РАССТРЕЛЯННОМ СЕРДЦЕ
Я сотни верст войной протопал.
С винтовкой пил.
С винтовкой спал,
Спущу курок — и пуля в штопор,
и кто-то замертво упал.
А я тряхну кудрявым чубом.
Иду, подковками звеня.
И так владею этим чудом,
что нет управы на меня.
Лежат фашисты в поле чистом,
торчат крестами на восток.
Иду на запад — по фашистам,
как танк — железен и жесток.
На них кресты
и тень Христа,
на мне — ни бога, ни креста:
— Убей его! —
И убиваю,
хожу, подковками звеня.
Я знаю: сердцем убываю.
Нет вовсе сердца у меня.
А пули дулом сердца ищут.
А пули-дурм свищут, свищут.
А сердца нет,
приказ — во мне:
не надо сердца на войне.
Ах, где найду его потом я,
исполнив воинский обет?
В моих подсумках и котомках
для сердца места даже нет.
Куплю плацкарт
и скорым — к маме,
к какой-нибудь несчастной Мане,
вдове, обманутой жене:
— Подайте сердца,
Мне хоть малость? —
ударюсь лбом.
Но скажут мне:
— Ищи в полях, под Стрием, в Истре,
на польских шляхах рой песок:
не свист свинца — в свой каждый выстрел
ты сердца вкладывал кусок.
Ты растерял его, солдат.
Ты расстрелял его, солдат.
И так владел ты этим чудом,
что выжил там, где гибла рать.
Я долго-долго буду чуждым
ходить и сердце собирать.
— Подайте сердца инвалиду!
Я землю спас, отвел беду.—
Я с просьбой этой, как с молитвой,
живым распятием иду.
— Подайте сердца! — стукну в сенцы.
— Подайте сердца! — крикну в дверь,
— Поймите! Человек без сердца —
куда страшней, чем с сердцем зверь.
Меня Мосторг переоденет.
И где-то денег даст кассир.
Большой и загнанный, как демон,
без дела и в избытке сил,
я буду кем-то успокоен:
— Какой уж есть, таким живи.—
И будет много шатких коек
скрипеть под шаткостью любви.
И где-нибудь, в чужой квартире,
мне скажут:
— Милый, нет чудес:
в скупом послевоенном мире
всем сердца выдано в обрез.

1944 Николай Панченко.

А может, не было войны...
И людям все это приснилось:
Опустошенная земля,
Расстрелы и концлагеря,
Хатынь и братские могилы?

А может, не было войны,
И у отца с рожденья шрамы,
Никто от пули не погиб,
И не вставал над миром гриб,
И не боялась гетто мама?

А может, не было войны,
И у станков не спали дети,
И бабы в гиблых деревнях
Не задыхались на полях,
Ложась плечом на стылый ветер?

Люди, одним себя мы кормим хлебом,
Одно на всех дано нам небо,
Одна земля взрастила нас.
Люди, одни на всех у нас дороги,
Одни печали и тревоги,
Пусть будет сном и мой рассказ.

А может не было войны?
Не гнали немцев по этапу,
И абажур из кожи - блеф,
А Муссолини - дутый лев,
В Париже не было гестапо?

А может, не было войны?
И "шмайссер" - детская игрушка,
Дневник, залитый кровью ран,
Был не написан Анной Франк,
Берлин не слышал грома пушек?

А может, не было войны,
И мир ее себе придумал?
...Но почему же старики
Так плачут в мае от тоски? -
Однажды ночью я подумал.

...А может, не было войны,
И людям все это приснилось?..

... Нет, не сон это был. Война была... страшная! Спасибо Розенбауму за проникновенную лирическую балладу, напоминающую об этой страшной войне. Но не бравурности ради, а чтоб знали кое-кто... есть у нас и другие песни:

Стоим мы на посту, повзводно и поротно.
Бессмертны, как огонь. Спокойны, как гранит.
Мы — армия страны. Мы — армия народа.
Великий подвиг наш история хранит.

Не зря в судьбе алеет знамя.
Не зря на нас надеется страна.
Священные слова «Москва за нами!»
Мы помним со времен Бородина.

Вручили нам отцы всесильное оружье.
Мы Родине своей присягу принесли.
И в жизни нам дана единственная служба:
От смерти защищать грядущее Земли.

Не надо нас пугать, бахвалиться спесиво,
Не стоит нам грозить и вновь с огнем играть.
Ведь, если враг рискнет проверить нашу силу,
Он больше ничего не сможет проверять.

Не зря в судьбе алеет знамя.
Не зря на нас надеется страна.
Священные слова «Москва за нами!»
Мы помним со времен Бородина.

Поздравляю всех неравнодушных! И забытое (незаслуженно) стихотворение:

Можно не слушать народных сказаний,
Не верить газетным столбцам,
Но я это видел! Своими глазами!
Понимаете? Видел. Сам.
Вот тут - дорога. А там вон - взгорье.
Меж нами - вот этот ров.
Из этого рва поднимается горе,
Горе без берегов.
Нет! Об этом нельзя словами -
Тут надо кричать! Рыдать!
Семь тысяч расстрелянных в волчьей яме,
Заржавленной, как руда.
Кто эти люди? Бойцы? Нисколько!
Может быть, партизаны? Нет.
Вот лежит лопоухий Колька -
Ему одиннадцать лет.
Тут вся родня его... Хутор «Весёлый»...
Весь «самострой» - сто двадцать дворов...
Милые... Страшные... Как новосёлы,
Их тела заселили ров.
Лежат. Сидят. сползают на бруствер.
У каждого жест. Удивительно свой!
Зима в мертвеце заморозила чувство,
С которым смерть принимал живой,
И трупы бредят, грозят, ненавидят...
Как митинг, шумит мёртвая тишь!
В каком бы их ни свалило виде -
Глазами, оскалом, шеей, плечами
Они пререкаются с палачами,
Они восклицают: «Не победишь!»
Парень. Вернее, не парень, а лапти,
Да нижняя челюсть. Но зубы -во!
Он ухмыляется: ладно, грабьте,
Расстреливайте - ничего!
Сами себя вызволяли из дыр ведь -
Переживём и вашу грозу...
Всё пропадёт - но клыков не вырвать:
Перегрызу!
Рядом - истерзанная еврейка.
При ней - детёныш. Совсем, как во сне.
С какой заботой детская шейка
Повязана маминым серым кашне!
О материнская древняя сила!
Идя на расстрел, под пулю идя,
За час, за полчаса до могилы -
Мать от простуды спасала дитя...
Но даже и смерть для них не разлука!
Не властны теперь над ними враги -
И рыжая струйка из детского уха
Стекает в горсть материнской руки.
Как больно об этом писать!..
Как жутко!..
Но надо. Надо! Пиши!
Фашизму теперь не отделаться шуткой:
Ты вымерил низость фашистской души!
Ты осознал во всей её фальши
«Сентиментальность немецких грёз" -
Так пусть же сквозь их голубые вальсы
Горит материнская эта горсть!
Заклейми! Ты стоял над бойней!
Ты за руку их поймал - уличи!
Ты видишь, как пулей бронебойной
Дробили нас палачи -
Так загреми же, как Дант! как Овидий!
Если всё это сам ты видел -
И не сошёл с ума!
Но молча стою я над мрачной могилой.
Что слова? Истлели слова.
Было время - писал я о милой,
О чмоканьи соловья...
Казалось бы, что в этой теме такого!
Правда? А между тем,
Попробуй, найди настоящее слово
Даже для этих тем.
А тут? Да ведь тут же нервы, как луки!
Но струны... глуше варёных вязиг.
Нет! Для этой чудовищной муки
Ещё не создан язык.
Для этого надо созвать бы вече
Из всех племён от древка до древка
И взять от каждого всё человечье,
Всё, оплаканное за века.
И если бы каждое в этом хоре
Дало бы по слову близкому всем, -
То уж великое русское горе
Добавило целых семь!
Да нет такого ещё языка...
Но верьте, трупы, в живых и здоровых!
Пусть окровавленный ваш закат
Не смог я оплакать в неслыханных строфах,
Но есть у нас и такая речь,
Которая всяких слов горячее:
Картавая сыплет её картечь,
Гаркает ею гортань батареи.
Вы слышите грохот на рубежах?
Она отомстит! Бледнеют громилы!
Но некуда будет им убежать
От своей кровавой могилы.
Ров... Поэмой ли скажешь о нём?
Семь тысяч трупов!.. Евреи... Славяне...
Да! Об этом - нельзя словами.
Огнём! Только огнём!

Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей,
И хриплыми смеялись голосами.
У края бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят.
Пришел хмельной майор и медными глазами
Окинул обреченных... Мутный дождь
Гудел в листве соседних рощ
И на полях, одетых мглою,
И тучи опустились над землею,
Друг друга с бешенством гоня...
Нет, этого я не забуду дня,
Я не забуду никогда, вовеки!
Я видел: плакали, как дети, реки,
И в ярости рыдала мать-земля.
Своими видел я глазами,
Как солнце скорбное, омытое слезами,
Сквозь тучу вышло на поля,
В последний раз детей поцеловало,
В последний раз...
Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас
Он обезумел. Гневно бушевала
Его листва. Сгущалась мгла вокруг.
Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,
Он падал, издавая вздох тяжелый.
Детей внезапно охватил испуг, —
Прижались к матерям, цепляясь за подолы.

И выстрела раздался резкий звук,
Прервав проклятье,
Что вырвалось у женщины одной,
Ребенок, мальчуган больной,
Головку спрятал в складках платья
Еще не старой женщины. Она
Смотрела, ужаса полна.
Как не лишиться ей рассудка!
Все понял, понял все малютка.
— Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать! —
Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.
Дитя, что ей всего дороже,
Нагнувшись, подняла двумя руками мать,
Прижала к сердцу, против дула прямо...
— Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!
Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь~-
И хочет вырваться из рук ребенок,
И страшен плач, и голос тонок,
И в сердце он вонзается, как нож.
— Не бойся, мальчик мой. Сейчас
вздохнешь ты вольно.
Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно. —
И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее лентой красной извиваясь.
Две жизни наземь падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь!
Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.
Заплакала земля в тоске глухой.
О, сколько слез, горячих и горючих!
Земля моя, скажи мне, что с тобой1
Ты часто горе видела людское,
Ты миллионы лет цвела для нас,

Но испытала ль ты хотя бы раз
Такой позор и варварство такое?
Страна моя, враги тебе грозят,
Но выше подними великой правды знамя,
Омой его земли кровавыми слезами,
И пусть его лучи пронзят,
Пусть уничтожат беспощадно
Тех варваров, тех дикарей,
Что кровь детей глотают жадно,
Кровь наших матерей...

1943 Мусса Джалиль

Ветераны и 8-9-мая. Как это сегодня: Россия, Санкт-Петербург.

Краткий пересказ со слов одного из ветеранов:

- В этом году позвонили от "О'кея", попросили зайти, дали купон. В этом году хорошо сделали, что купон дали на 1000 рублей, а то в прошлом году дали каких-то ...(краткое перечисление в основном, как обычно, не особо ликвидных продуктов). Потом, еще нам дали (прим.: кто дал - не уточнялось, но к Окею, вроде не относится) приглашения на концерт для ветеранов в этом парке, ну как его, там, где 60-й ходит...
- В Южно-Приморском?
- Да...,главное, дали приглашения, и на них написано "Подарок". 1 подарок на одного человека. Ну, мы пошли. Думали, сходим за подарками...А они, паразиты, сделали, главное, в самом конце парка, в парке, где карусели, аттракционы, в самом конце парка. И, вот идут ветераны, трясут своими медалями, орденами, много народа, ковыляют с палками, плюются все, что так далеко сделали. Почему не в начале парка сделать? Много народа, все с приглашениями, и идут, ковыляют за подарками. Пришли, а там ни скамеечек нет, ни присесть людям... Ну, приковыляли еле-еле, нашли где они подарки там выдают...сидят там, значит две... Толпятся все ветераны, за подарками пришли. Ну, он то отдал им свой купон, где подарок, они забрали, где "Подарок" написано и дали ему флажок-триколор на белой палочке. Это-подарок. Тьфу, разве это подарок? Подарок ветеранам? Все плюются...Столько прошли...знали бы, ни за что не пошли столько. Да, ладно бы еще флажок бы был, а то кусочек какой-то на палочке.
Все плюются, кто пришел...говорят, что мол, видимо специально так сделали, чтобы мы сдохли быстрее. Разве это подарок? Неприятное ощущение после этого, как будто в лицо харкнули! Мой талон на этот подарок остался! На память! Надо было мне его губернатору отправить и подписать "Спасибо!" Не знаю только... Жалко вот только корреспондента никакого не было! А так надо было сказать и написать! Да нам и не нужен их подарок! Просто лучше бы ничего и не дарили! А так, будто плюнули в лицо! Много людей разочарованные там были и плевались... И, главное, один подарок в руки на человека, смех!
- Может это просто так флажки давали, а подарок где-то отдельно?
- Нет, они забрали этот талон, сказали это подарок, и "подарили".
- Так это от губернатора что-ли было приглашение и подарок? Что на приглашении написано?
- Хрен его знает...наверное от губернатора...сейчас прочитаю...Южное-Приморское районное муниципальное... (прим.: и прочее, про организаторов-"спонсоров").

От себя добавлю: Спасибо отцу и деду за победу!

Пусть и проиграли они в войне с чиновниками за всю свою жизнь, но хоть в ВОВ победили. Так теперь, хоть можно флажком российским помахать... впрочем, красным, думаю, уже вдоволь намахались.