Доминик Стросс-Кан занял пост главы МВФ во времена упадка, а покинул влиятельную организацию, наделенную мощными ресурсами. Преемнику предстоит упрочить эту роль, выравнивая непростые отношения между странами-членами.
Доминик Стросс-Кан вступил в должность в ноябре 2007 года, когда авторитет и значимость фонда находились, пожалуй, на самом низком уровне за всю его историю. Несмотря на уже разгоравшийся в США ипотечный кризис, мировая экономика все еще была на подъеме. Компании и банки наслаждались обилием дешевых денег, бюджеты большинства государств исправно пополнялись, что позволяло развитым странам без особых опасений наращивать долги, а развивающимся — накапливать ЗВР и суверенные фонды. От финансовых проблем некогда самых трудных «клиентов» МВФ, таких, как Россия и Аргентина, остались одни воспоминания: самым крупным должником в конце 2007 года была Турция с непогашенным кредитом всего-то в 4,5 млрд SDR (чуть больше $7 млрд). В остальном список адресатов помощи выглядел не слишком впечатляюще: в основном беднейшие страны Африки и постсоветского пространства, плюс только что переживший войну Ирак. В общем, по объективным причинам до кризиса «королевство» у МВФ было маловато, развернуться негде. Не случайно едва ли не первой задачей, которую Доминик Стросс-Кан поставил, возглавив фонд, стало сокращение штата как минимум на 300 рабочих мест (или 15%).
Вдобавок вместе с «клиентурой» МВФ растерял изрядную часть своего авторитета в экспертном сообществе. Многочисленные критики утверждали, что стандартные методы терапии, которые фонд раз за разом прописывал получателям помощи, во многих случаях приносили больше вреда, чем пользы. Ведь экономики этих стран и без того были ослаблены рецессией, а их заставляли ужесточать бюджетную и монетарную политику. Более того, жертвы азиатского кризиса 1997—1998 годов сделали из своего горького опыта практические выводы. Смысл интенсивного накапливания ими финансовых «подушек безопасности» в середине нулевых не в последнюю очередь заключался в том, чтобы, когда грянет следующий кризис, остаться независимыми от МВФ с его вредными советами.
В последние годы к этим упрекам прибавился еще один, не менее тяжелый. Как и большинство экспертов, экономисты МВФ не сумели распознать ни признаки, ни масштабы грядущего бедствия, когда оно было уже на пороге. Независимый оценочный комитет МВФ, постфактум оценив надзорную деятельность фонда за 2004—2007 годы, не поскупился на резкие формулировки. Спрогнозировать кризис фонду помешали «высокая степень шаблонного мышления, интеллектуальная ограниченность, а также общая убежденность, что крупный финансовый кризис в больших странах с развитой экономикой маловероятен», а также «неэффективность внутреннего управления и организационная культура, не поощряющая противоположного мнения».
Несчастье помогло
По иронии судьбы именно кризис дал МВФ шанс восстановить былое величие, и фонд этим шансом воспользовался, быстро сменив обноски бедного, всеми презираемого родственника на плащ финансового супермена, спасителя мировой экономики.
Весной 2009 года на саммите в Лондоне G20 приняла решение утроить объем кредитных ресурсов МВФ до $750 млрд. А сам фонд взял курс на повышение гибкости, суть которого заключалась в смягчении и упрощении условий предоставления помощи нуждающимся странам, увеличении вдвое кредитных лимитов и существенном расширении инструментария. Конечно, ни директор-распорядитель, ни возглавляемый им исполнительный совет не могут принимать ключевые решения самостоятельно: последнее слово всегда за управляющим советом, в котором представлены все страны — члены МВФ. Однако произошедшее обновление принципов работы фонда вполне согласуется как с политическим прошлым Доминика Стросс-Кана (он начинал карьеру в партии социалистов), так и с его явной симпатией к кейнсианским идеям.
С момента начала кризиса объем задолженности стран-членов перед МВФ вырос в 6 раз. Однако список получателей помощи не совсем совпал с ожиданиями G20 и руководства фонда. Предполагалось, что выручать придется, как обычно, развивающиеся страны и переходные экономики. У МВФ появилась возможность предоставлять кредитные линии «фундаментально сильным» странам, проводящим, с точки зрения фонда, вполне здравую экономическую политику, но столкнувшимся с временными рисками. Механизм оказался востребованным, как своеобразная страховка от несчастного случая: на пике кризиса к ней проявили интерес Мексика, Колумбия и Польша, которые договорились о вполне приличных суммах, хотя до сих пор не взяли у фонда ни цента.
Кому понадобились не виртуальные, а вполне реальные деньги, так это трем странам ЕС: Греции, Ирландии и Португалии. Причем проблемы всех трех оказались настолько серьезными, что решать их МВФ приходится не в одиночку, а совместно с властями ЕС. Драматизма ситуации придает тот факт, что на карту поставлена не только судьба самих «VIP-клиентов», но и будущее еврозоны, а тут речь уже идет о системных рисках для мировой экономики. Год, прошедший после принятия плана финансовой помощи Афинам, не придал уверенности в благополучном разрешении долговых проблем PIGS: Доминик Стросс-Кан был арестован накануне встречи министров финансов стран ЕС, на которой предполагалось обсуждать возможность принятия дополнительных мер экстренной помощи все той же Греции.
Свято место
Будучи человеком амбициозным, энергичным и инициативным, Доминик Стросс-Кан явно не был удовлетворен ролью МВФ на мировой арене, даже теперь, когда она многократно усилилась. Дело в том, что новые ресурсы, которые фонд получил в свое распоряжение два года назад, — это деньги, занятые у нескольких стран (в основном развитых, а также БРИК). Сохранение этих договоренностей в силе должно подтверждаться каждые пять лет, следовательно, фонд не вправе рассчитывать на них постоянно, а потому, как с сожалением констатировал Доминик Стросс-Кан еще в 2009 году, МВФ не может служить надежным глобальным кредитором в последней инстанции.
Выполнению этой миссии мешает также недоверие крупных развивающихся стран. Они хотят, чтобы их вес в МВФ был пропорционален возросшей роли в мировой экономике и финансовой мощи. БРИК, конечно, приветствовали реформу квот, одобренную в прошлом году и предусматривающую увеличение доли их голосов до 13,5%, но явно рассчитывают и, объективно, имеют право на большее. После отставки Доминика Стросс-Кана глава Народного банка Китая Чжоу Сяочуань заявил, что «состав высшего менеджмента (фонда) должен лучше отражать изменения в мировой экономике и представлять развивающиеся рынки». Естественно, такого рода идеи не вызывают особого восторга у развитых стран.
Анна КИМ
Инфографику к статье можно посмотреть на сайте источника.
