Российские власти не исключают возможности при необходимости оказать поддержку российским банкам в поддержании их ликвидности«, — заявил президент России, выступая на церемонии подписания соглашений между российскими и австралийскими банками. Стоит заметить, что три из четырех заключенных в Сиднее соглашений с российской стороны были подписаны Внешэкономбанком (который является банком лишь по названию и до конца года ожидает бюджетных вливаний в капитал в размере 180 млрд руб.), а четвертое — ВТБ, одним из крупнейших банков страны с преобладающей долей государства в собственности.
Иными словами, сомнений в надежности российских контрагентов у австралийцев не могло возникнуть в принципе. Стало быть, слова президента должны интерпретироваться в контексте устойчивости российской банковской системы в целом. В этом же ряду и высказывание первого зампреда Банка России Геннадия Меликьяна об опасном наращивании банками внешней задолженности, и свежий пресс-релиз агентства Standard & Poor’s, отмечающий, что потрясения на мировых рынках могут и не пройти бесследно для российских банков.
Основной регулятор ликвидности банков, межбанковский кредитный рынок, в последнее время лихорадит — ставки хоть и стабилизировались после заметного скачка в конце августа, но по-прежнему в полтора-два раза превышают нормальные показатели (по ставке овернайт — примерно 4—6% годовых по сравнению с 2—4% в июне — июле). По свидетельству первого зампреда ЦБ РФ Алексея Улюкаева, в августе Банк России впрыснул в банковскую систему сотни миллиардов рублей и собирается в октябре-ноябре выдерживать еще большую нагрузку — по 300—400 млрд руб. в день.
Одновременно растет напряжение на российском корпоративном долговом рынке, где тоже ощущается нехватка ликвидности. В основном в связи с бегством капитала нерезидентов в начале сентября просели облигации ведущих компаний, в частности «Газпрома», достигшие нового максимума доходности, а также РЖД, АИЖК, «Лукойла», ФСК, «ГидроОГК» и др. Standard and Poor’s, правда, оговаривается, что эти неприятности мало чувствительны для ведущих финансовых институтов, корпораций и государства, но могут угрожать банкам «второго и третьего эшелонов» (т. е. тысяче с небольшим кредитных учреждений).
Очевидно, что многие глубинные болезни нашего финансового сектора — слабая капитализация, высокая концентрация источников привлечения средств, растущие операционные издержки, валютные и временн?е дисбалансы финансовых потоков — в принципе не могут быть исцелены инъекциями ликвидности. «Денежный дождь» может только усугубить целый ряд проблем. Обещания господдержки могут стимулировать еще более неосмотрительную кредитную политику, в частности ускорив нарастание объемов просроченной задолженности по легкодоступным ныне потребительским займам. Кроме того, снижение ставок для самых надежных заемщиков может сопровождаться парализующим экономику полным отказом в кредите всем остальным.
Происходящее на российских рынках действительно не очень сильно связано с проблемами качества американских закладных. Они для нас — лишь испытание на прочность, а также повод задуматься об уязвимости банковского рынка, где главным активом служит доверие. Доверие между участниками рынка, доверие между ними и регуляторами. Маховик нового финансового «не кризиса» может быть запущен неожиданно и в результате самых незначительных внешне событий — неосторожными заявлениями чиновников, излишне ретивой борьбой с отмыванием денег или активным вмешательством прокуратуры в установление условий банковских договоров.
Вот и проверим, кто больше прав в предвыборный период: президент или то же рейтинговое агентство, отмечающее «ограниченную готовность правительства приходить на помощь частным банкам».
Олег БУКЛЕМИШЕВ
