Ровно три года назад крупнейшие банки Кипра прошли через процедуру bail-in, крайне болезненную для клиентов, большинство из которых — россияне. Сегодня воплотить этот инструмент хотят и в России. Однако наша банковская система уже проходила через опыт, похожий на bail-in: ровно 17 лет назад начала работу АРКО — корпорация, которая занималась реструктуризацией банков, пострадавших от кризиса 1998 года. Давайте вспомним, как реализовывался bail-in тогда и каким его видят регуляторы сегодня.
Юрий Исаев, генеральный директор государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов»
— Мы воспринимаем процедуру bail-in как дополнение к линейке инструментов, которая есть у регулятора. Это совершенно не является заменой финансовому оздоровлению, это просто дополнительная возможность при определенном стечении обстоятельств запустить механизм, который не даст возможность банку окончательно уйти в процедуру ликвидации.
Я считаю, что bail-in для физических лиц не придет в нашу реальность. Потому что для того, чтобы дойти до списания вкладов физических лиц, нам нужно по всей логике и по закону списать все средства юридических лиц, если мы идем по очередности. А если мы спишем все средства юридических лиц, то этот банк не имеет никакого будущего, на мой взгляд.
Поэтому рассматривать эту процедуру списания вкладов физических лиц я бы в принципе пока не стал, учитывая то, что во всех тех случаях, которые мы изучили и с которыми столкнулись, у нас всего 100 человек вкладывали больше 100 млн в банк. И то этих банков всего три, где такие вкладчики были сконцентрированы.
Если же говорить о механизмах процедуры bail-in, то нам очень важно защитить решение регулятора, потому что если потом будет возможность оспаривать его решения в суде, то лучше и не начинать. Мы столкнулись практически с такой же проблемой в истории с передачей активов и обязательств, когда мы можем передавать их по рыночной оценке из больного банка в здоровый, но делать этого мы не будем никогда. Потому что как только мы начинаем отдавать не по номиналу, тут же к нам обращаются вкладчики, приходят прокуратура и Счетная палата, и начинают выяснять, на каком основании мы эти активы и обязательства оценили ниже, чем по номиналу.
Поэтому надо иметь в виду, что если мы говорим о bail-in, то правила должны быть четкими и однозначными.
Алексей Симановский, первый заместитель председателя правления Банка России
— Я хотел бы сказать два слова по bail-in: в моем представлении, важно прежде всего целеполагание — для чего это делается. Это надо делать не для того, чтобы спасти банк как банк. Если это делать, то для того, чтобы создать лучшие условия кредиторам и вкладчикам этого банка. Ведь если у банка отзывается лицензия, это означает, что теряют очень многие и очень много. Это касается и тех физических лиц, которые положили в банк и доверили банку средств больше, чем предполагает компенсация АСВ, и юридические лица. Если речь идет о восстановлении банка, то возникает возможность, что все вернут свои деньги. Пусть это и будет не скоро. В этом плане ключевое — создать процедурой bail-in условия для того, чтобы была возможность возврата средств кредиторам и вкладчикам.
Один технический момент: когда Юрий Олегович Исаев говорит о списании средств юридических лиц, речь не идет о том, что средства с кого-то списываются и куда-то переходят — в другой банк, условно говоря. Все средства остаются в том самом банке. Никто, никакой кредитор, никакой вкладчик свое имущество не теряет — оно переходит из одной формы в другую. И когда «отрастет» имущество этого самого банка — он санируется, оздоравливается фактически, но на базе bail-in — оно, имущество, наполняется материальным содержанием.
И третий момент: понятно, что если у банка нет никаких шансов, с bail-in или без bail-in, восстановить свою деятельность в силу любых обстоятельств, то тогда, конечно, нет смысла проводить любую процедуру оздоровления. Поэтому bail-in — сложная и острая тема, должно быть подробное и обстоятельное обсуждение, нужно смотреть на всех чертенят во всех деталях, если в принципе будет политическое решение о том, чтобы реализовать этот подход.
Как «спасали» и «спасают» банки за счет клиентов в России
Первый опыт процедуры, напоминающей bail-in, был применен в России после кризиса 1998 года, когда ряд крупных банков оказался на грани банкротства. В марте 1999 года начало работу государственное Агентство по реструктуризации кредитных организаций (АРКО), в задачу которого входило поддержать банки, сломленные кризисом 1998 года. Всего АРКО провело реструктуризацию 21 банка. С шестью из них были заключены мировые соглашения между ними, АРКО и клиентами. Это были банки:
– АКБ «СБС-Агро»;
– банк «Российский кредит»;
– Башпромбанк;
– Дальрыббанк;
– Амурпромстройбанк;
– банк «Воронеж».
В рамках мировых соглашений были урегулированы более 1,15 млн требований кредиторов, общий объем задолженности по которым составил почти 83 млрд рублей, в том числе 7,4 млрд рублей перед частными вкладчиками и 6,2 млрд рублей — перед бюджетами всех уровней и государственными внебюджетными фондами.
По мнению экспертов, мировые соглашения позволили обеспечить баланс интересов между всеми группами кредиторов. Заключение мировых соглашений и их утверждение в арбитражных судах сделало возможным погашение задолженности перед каждой из категорий кредиторов на значительно лучших условиях, чем при ликвидации банков.
Например, банки «Воронеж» и Амурпромстройбанк исполнили свои обязательства перед кредиторами — физическими лицами на 92,8% и 89% от суммы задолженности соответственно. Перед вкладчиками «СБС-Агро» задолженность была погашена на 85,3%. Для сравнения: если бы было принято решение о ликвидации банка «СБС-Агро», то требования вкладчиков были бы удовлетворены не более чем на 40%. Требования вкладчиков Амурпромстройбанка — на 51%. И это только требования кредиторов из числа физических лиц. Погашение задолженности перед юридическими лицами было бы невозможно.
В качестве примера мирового соглашения можно привести случай с банком «СБС-Агро». Это был особенный случай в работе АРКО, поскольку банк обладал большой задолженностью (53,4 млрд рублей) при отсутствии адекватных по стоимости активов.
Итак, условия выплат физическим лицам исходя из мирового соглашения были следующими:
– 10% долга, но не более 20 тыс. рублей, вкладчик получает в наличных рублях;
– на оставшуюся сумму, кратную $1000, вкладчикам выдаются облигации внутреннего государственного валютного облигационного займа РФ (ОВГВЗ) со сроком погашения в 2007 году;
– на оставшуюся сумму, не кратную $1000, выдается рублевой вексель АРКО со сроком погашения 10 месяцев.
Участникам ВОВ, пенсионерам по старости старше 70 лет, а также инвалидам первой и второй групп осуществлялись полные выплаты в сумме до $10 000.
Впрочем, уже в новой реальности Агентство по страхованию вкладов (АСВ) уже дважды прибегало к процедуре, похожей на bail-in, заявил глава АСВ Юрий Исаев. Главный экономист рейтингового агентства «Рус-рейтинг» Антон Табах пояснил Банкиру.Ру, что в России в процессе обсуждения такой вариант, как конвертация средств на счетах в субординированные депозиты — длинные и списываемые при дальнейшем ухудшении положения банка.
Он напомнил, когда эта схема применялась на практике. Так, при санации банка «Таврический», где зависли 12,7 млрд рублей компании «Ленэнерго», были введены депозиты с рассрочкой на 20 лет. А при санации Фондсервисбанка в банке оказались заблокированы средства госкорпорации «Роскосмос» на 27 млрд рублей — их переоформили в депозит сроком на 10 лет.
Финансовый урок острова Афродиты
Классический вариант обмена крупных депозитов на акции банков был реализован в 2013 году на примере двух банков Кипра. Тогда в результате требования экономических властей Евросоюза по сокращению расходов государства было решено «отрезать» часть от всех депозитов на счетах банков этой страны, фактически экспроприировав средства со счетов в банках.
В исполнение решения правительства в марте 2013 года средства всех клиентов банков Laiki Bank и Bank of Cyprus были разделены на три условные части. Первую — до €100 тыс. вкладчикам банка вернули, то есть выплатили наличными, поскольку именно такую сумму возврата средств из банка гарантирует законодательство Евросоюза всем физическим и юридическим лицам. Вторую часть денег просто заморозили и оформили их в виде депозитов с различными, но довольно долгими сроками погашения. А вот третью часть средств на счетах в размере 47,5% в Bank of Cyprus принудительно обменяли на акции. Причем обменяли по номиналу, по €1 за акцию, хотя на момент обмена балансовая стоимость акций была на уровне примерно €0,5. Об этом заявлял исполнительный директор Центра защиты прав акционеров и инвесторов банков Кипра Евгений Коган. По его словам, в итоге этого обмена «половину денег клиенты потеряли уже в сам момент обмена, но их утешили фразой о том, что акция — штука долгосрочного вложения, может быть, ее котировка еще и вырастет».
Альтернатива такого обмена состояла в том, что правительство страны могло принять решение о банкротстве этих двух банков. В этом случае, по мнению Евгения Когана, вкладчики получили бы гораздо большие суммы, чем те, что им вернули, поскольку из конкурсной массы при банкротстве банков можно было бы собрать куда больше наличности.
Если бы Кипр не входил в зону евро, ЦБ Кипра мог бы просто объявить эмиссию денежных средств — и на полученные от этого деньги рассчитаться с вкладчиками, уверен Коган. «Да, это был бы очень плохой вариант, но лучше, чем принудительная конфискация средств. Но, увы, Кипр — это зона евро. И такой вариант был уже невозможен. А европейский ЦБ явно не торопился спасать кипрские банки, так как знал, что основными держателями пассивов там являлись клиенты пространства СНГ»,— заявлял Евгений Коган.
В Евросоюзе отношение к средствам из стран бывшего СССР всегда было, мягко говоря, неоднозначным. Фактически подразумевалось, что это «серые» деньги, размещенные на острове для того, чтобы не платить с них налоги. А раз эти деньги «не очень легальны», то можно с ними и не особенно церемониться.
В итоге физическим и юридическим лицам — бывшим держателям депозитов в Laiki Bank вернули лишь по €100 тыс. Остальные деньги тоже конвертировали в акции Bank of Cyprus. Новым владельцам стало принадлежать 18% акций Bank of Cyprus. Причем эти акции были не зачислены на каждый личный счет клиента, который держал депозиты в Laiki Bank, а собраны в единый пакет. Загвоздка еще и в том, что сами владельцы акций были лишены права управлять своим пакетом бумаг — акции были переданы в управление чиновникам страны. И естественно, что этим пакетом чиновники голосовали не так, как было бы выгодно «акционерам поневоле», а как выгодно этим чиновникам.
Летом 2014 года довольно поспешно совет директоров банка Bank of Cyprus принял решение срочно докапитализировать банк путем выпуска дополнительных акций на сумму €1 млрд. Сделано это было под давлением финансовых властей Евросоюза; официальная причина — увеличение капитала банков необходимо для прохождения ими стресс-тестов ЕЦБ.
По мнению Евгения Когана, можно было поступить другим способом, более цивилизованным — для начала обратиться к уже имеющимся у банка акционерам и предложить им выкупить эмиссию. По закону полагается так: текущие акционеры банка должны получить более привилегированные условия. Все остальные — встать в очередь и покупать уже те бумаги, на которые не найдется спроса у действующих акционеров. Но совет директоров банка пошел другим путем — он предложил эту эмиссию выкупить европейским и американским институциональным инвесторам. То есть 80% эмиссии оказалось сосредоточено в руках пенсионных фондов из США и Евросоюза, тем самым размывая пакет российских держателей акций банка.
В итоге, хоть и потеряв часть денег, 21 тыс. новых акционеров Bank of Cyprus получили 81,4% акций банка. Но у граждан России нет контроля над ситуацией. В совете директоров Bank of Cyprus им принадлежит сейчас только пять мест из 14. Поэтому они не определяют политику кредитного учреждения, например для конвертаций проблемных акций в «живые» деньги. Людям, ставшим поневоле акционерами банка, было предложено купить оставшиеся от эмиссии 20%.
Милена БАХВАЛОВА, Елена ГОСТЕВА
