Получила я однажды заявку на кредитование очередного сельхозпредприятия. Читаю информацию о заемщике и глазам не верю — в наименовании организации черным по белому написано «совхоз-колледж». Да-да, именно так, через дефис, а потом в кавычках название этого самого совхоза-колледжа. Отсмеявшись, я решила заглянуть в Интернет и попытаться выяснить, что ж это за зверь такой. Оказалось, совхозов-колледжей в нашей стране несколько, являются они учебными заведениями, осуществляющими по совместительству сельскохозяйственную деятельность, которой, собственно, в данных колледжах и обучают. Остается только диву даваться, как можно родной язык исковеркать — эдакую эклектику нечасто встретишь.
Существуют, правда, в русском языке и менее приметные странности. Вот, например, словосочетание «реальный сектор экономики» — кто его не знает? Да любой сегодняшний дошколенок твердо усвоил, что реальный сектор экономики надо развивать, ведь именно этим громогласно обещает заняться наша политическая элита — как властвующая, так и стремящаяся к власти. А любой студент экономического вуза авторитетно заявит, что реальный сектор экономики — это производство материальных и нематериальных благ. Только с недавнего времени я испытываю неловкость, когда встречаю в очередном сообщении СМИ данное словосочетание. Потому как — судя по действиям властей — смысл его расплылся до неприличия.
Нам говорят о развитии реального сектора экономики, но крупных госвложений в производство, реформы налоговой системы или еще каких конструктивных госдействий
Но будет более верным предположить, что, финансируя X5 Retail Group, государство пытается простимулировать потребительский спрос, следовательно, и производство прод- и промтоваров косвенным путем, а если кредиты выданы на строительство новых магазинов — еще и производство стройматериалов. Увеличивая торговые площади, ведущий ретейлер страны наращивает объемы продаж, а значит, и объемы закупок у поставщиков-производителей, то есть и объем производства в стране. В пользу данного предположения говорит и то, что подобное финансирование, во-первых, гораздо менее рискованно, чем вложения в конкретные производства, а во-вторых, требует меньше времени на принятие решения: нет необходимости долго и нудно анализировать каждую новую птицефабрику или колхоз, к тому же отчетность российских сельхозпредприятий часто заставляет аналитиков прослезиться.
Против такого предположения говорит то, что от роста количества новых «Пятерочек» и «Перекрестков» в карманах обывателей гуще не станет. К тому же, если раньше обыватель нес свои кровные непосредственно в магазин при птицефабрике, а теперь понесет их в какой-нибудь сетевой дискаунтер, где яйца не хуже, но на пару копеек дешевле, птицефабрике легче жить точно не станет. И вместо того чтобы развивать свою сеть сбыта, открыть еще парочку магазинов и наращивать розничную продажу через них, птицефабрика пойдет на поклон к сетевику и заключит с ним договор на невыгодных для себя условиях с кучей нелепых штрафов и санкций за каждый чих и с оскорбительной отсрочкой платежа в три раза больше срока реализации своей скоропортящейся продукции. Так кому выгодно такое развитие реального сектора экономики? Правильно, сетевику.
О странностях развития российской экономики говорят и чуть более давние события. В начале острой фазы кризиса громко звучали обещания, что государство во что бы то ни стало поддержит реальный сектор российской экономики. Мы помним, чем обернулась эта поддержка: деньги были выделены определенным банкам, банки их с благодарностью получили, но требования к заемщикам — тем самым, из реального (производственного) сектора — ужесточили. И на строгие взоры правительства растерянно разводили руками: некого кредитовать! Поддержка реального сектора экономики обернулась реальной поддержкой банков, то есть финансового сектора, который, конечно, должен быть развитым и стабильным, но к производству не имеет никакого отношения. Если, конечно, не заниматься казуистикой и не утверждать, что банки тоже производят — финансовые услуги. В таком случае нереального сектора экономики попросту не существует. Если не считать нереальным сектором призрачные надежды на лучшее.
Так что же делать? Не может ведь государство прийти в какой-нибудь совхоз-колледж и попросту дать ему денег — учитесь, мол, и возрождайте наше замученное сельское хозяйство? Во-первых, почему же не может? А во-вторых, если уж и вправду не может, давайте хоть вещи называть своими именами: не «развитие реального сектора экономики», а поддержка ретейлеров и стабилизация финансовой системы страны. Так честнее будет.
