На днях моя беседа с давним приятелем по хоккейной команде от глобальных экономических вопросов плавно перетекла к обсуждению банального: «Куда вложить деньги?». Я, как психолог, молча выслушал его сетования, что купленные им с расчетом на блестящее будущее паи ПИФов уже не обещают золотых гор, а вклады, которые он каждые полгода перекладывает из банка в банк, не приносят должного дохода. На мое предложение открыть депозиты на более длительный срок, он сказал, что ему страшновато, да и ставки по ним не сильно отличаются от ставок по полугодовым.
Меня поразило до глубины души то, что в своих действиях он не усмотрел никакого противоречия. С одной стороны — реально рискует, вкладываясь в ПИФы, а с другой — боится открыть вклад в таком консервативном учреждении, как банк, на год. Парадокс. Особенно это удивляет в нынешней ситуации, когда фондовые рынки откровенно «штормит». Не далее как в пятницу, 5 сентября, рынок акций рухнул до двухгодичного минимума. Вероятно, аналитики уже прозвали ее «черной». То ли дело банки…
Еще пять лет назад в банках основная доля вложений граждан приходилась на вклады от 3 до 6 месяцев. Сейчас существенную долю в депозитных портфелях кредитных организаций занимают вклады сроком на год. Но, опять же, их объем увеличивается достаточно медленно в отличие от объема вложений в ПИФы. Это доказывает, что у населения есть деньги для долгосрочных вложений. Другое дело, что несут они их не в банки, а в ПИФы. Почему?
Главная причина зачаточного состояния сегмента долгосрочных депозитов кроется в их низкой по сравнению с ПИФами доходности. Банки нуждались (и нуждаются) в длинных деньгах от населения, но никогда не предлагали ему справедливой ставки. То есть ставки, которая заставила бы людей массово открывать долгосрочные вклады. Действительно, зачем было пытаться формировать собственный рынок длинных ресурсов, если были бесконечные и дешевые западные деньги? Хотя в основе желания банков занимать за границей лежали и другие причины. Первая — это страх, что население не доверяет банкам и боится класть в них деньги на долгий срок. Вторая — опасение устанавливать слишком высокую ставку.
Дело в том, что отдельные банки уже пытались когда-то установить высокий процент по вкладам. Но их благие начинания СМИ и аналитики подвергли обструкции. Ход рассуждений был примерно таков: раз банк «заманивает» клиента высокой ставкой (существенно выше ставки рефинансирования ЦБ, сейчас составляет 11%), то у него, банка, явно не все в порядке. Ведь кто захочет без веской причины покупать у населения задорого длинные деньги? А стало быть, такой банк наберет средств вкладчиков и лопнет. Подобный страх оказался немного преувеличенным. Мрачные прогнозы, к счастью, не оправдались.
Третья причина, почему банки не торопились формировать внутренний рынок длинных денег, в том, что для них нежелательны лишние трудозатраты при перечислении налога на доходы за вкладчиков. Он берется, если ставка по вкладу выше ставки рефинансирования. Но сегодня все эти доводы потеряли свою актуальность: кризис ликвидности на Западе расставил приоритеты в пользу развития внутреннего рынка. Поговорка «На Бога надейся, а сам не плошай» сейчас актуальна как никогда.
К тому же у нас в стране то, что раньше лишь условно называлось банковской системой, уже выстроилось в организованный рынок. У вкладчиков имеются свободные средства и гарантии сохранности вложений в банках, а у кредитных организаций есть потребность в длинных деньгах и возможность предлагать справедливые ставки. Пора нам всем — и банкирам, и вкладчикам — поменять свою психологию, то есть начать смелее себя вести в части долгосрочных вкладов.
