Российское правительство предложило на неопределенный срок отказаться от экономического достижения последних «тучных» лет — трехлетнего бюджетного планирования. Министры честно признаются в своем неведении: нельзя планировать на три года вперед, если ты даже приблизительно не представляешь, что произойдет с тобой через месяц. Ссылаются они при этом на форс-мажор: «Что поделаешь, кризис!».
Хотя эти люди наверняка читали Михаила Булгакова, они, видимо, уже позабыли, как Воланд уверял Михаила Берлиоза, что кирпич просто так никому на голову не падает. Было уже в истории российской сходное с точки зрения экономического эффекта событие. И не единожды. Например, в 1666 году многие «православныя християне» на Руси в очередной раз ждали скорого конца света, а посему не сеяли и продуктов не запасали. Итогом чего стал сильнейший голод. То же было и накануне Смутного времени.
Конечно, кому хочется, чтоб ему постоянно говорили, что его прогнозы похожи на гадание на кофейной гуще? Прогнозировали в 2009 году среднюю цену барреля нефти на уровне 91 доллара, а получат хорошо, если 50, а то и 40 долларов. Предсказывали рост доходов казны, а получили сокращение более чем на 30%. Обещали бюджетный профицит, а теперь ждут серьезного дефицита. И то при благоприятном развитии ситуации: если накопленных ранее резервов хватит на
И все же правы ли власти, когда называют «шапкозакидательством» попытки спрогнозировать хотя бы основные параметры бюджета на два года вперед? Чего проще: жить только сегодняшним днем, зарабатывать и сразу же проедать. Но зачем очертя голову отменять разумные достижения предшествующих лет, чтобы, закрыв глаза, нырнуть назад — в начало 1990-х годов? С той лишь разницей, что тогда правительственные российские экономисты не имели опыта для долгосрочного планирования, а теперь просто боятся взять на себя ответственность что-либо прогнозировать.
Может быть, стоило бы честно отказаться от завышенных ожиданий и перейти к «бюджетному минимализму»? Например, запланировать тот минимум, который государство может себе позволить потратить, не залезая в резервные фонды, при наихудшем развитии ситуации. Не побояться, наконец, и отказаться от популистских обещаний «сохранить все, как планировалось до кризиса», забыв на некоторое время о политической целесообразности и идеологических исканиях, которые последние годы не позволяли проводить экономические реформы.
Второй вариант — напрячься, как того и требует настоящая ситуация, и радикально изменить ключевые бюджетные показатели, от которых принято было отталкиваться при планировании в последние годы. Считать, например, ВВП на душу населения, прогнозировать количество создаваемых рабочих мест, а не уровень собираемости налогов. То есть перейти к пресловутому бюджету развития, о котором так долго говорили в последние годы. Кстати, именно так называли бюджет 2009 года.
Наконец, третий вариант, самый простой и большого мужества не требующий: отказаться от подробного бюджетного прогнозирования на три года вперед, но сохранить такие достижения, как возможность долгосрочного финансирования проектов. Не пытаясь предсказать соотношение расходов и доходов с точностью до копейки, все же давать какие-то ориентиры для российской экономики.
Ведь выход из кризиса невозможен без обозначения четких ориентиров. Иначе это не движение, а блуждание. Правда, правительство обещало вернуться в будущем к трехлетнему бюджетному планированию, может быть, даже в 2010 году. Но, как известно, нет ничего более постоянного, чем временные меры.
Да и будет ли через год-другой смысл возвращаться к среднесрочному планированию, не будут ли утрачены даже самые элементарные экономические рычаги для влияния на ситуацию в стране? Не окажется ли так, что, отказавшись от попыток сформулировать самостоятельный экономический курс, Россия окажется в хвосте выходящего из кризиса мирового сообщества?
