В России активизировалась борьба с инвесторами-активистами. Следственный комитет России возбудил уголовное дело против Алексея Навального. А Следственный комитет при МВД (от скудости ума
Второй доставал руководителей крупнейших российских компаний в первой половине прошлого десятилетия, требуя от них улучшить качество управления и тем самым добиться повышения капитализации. Второй в последние годы придирается и к тем компаниям, с которыми воевал Браудер, и к другим, пытаясь выявить в них факты коррупции и мошенничества (что, в случае искоренения подобной практики, тоже должно привести к росту капитализации). Браудер,
Инвесторов-активистов нигде и никто не любит. В Германии, например, в 2007 г. пытались законодательно ограничить деятельность инвестфондов, которые, как формулировали политики, «действуют сообща» — консультируются друг с другом по вопросам корпоративного управления и одинаково голосуют на собрании акционеров. Произошло это после того, как в 2005 г. лондонский хедж-фонд The Children’s Investment Fund (TCI) и нью-йоркский Atticus Capital, которые в сумме владели 19% акций биржевого оператора Deutsche Boerse, заблокировали сделку по покупке им Лондонской фондовой биржи и заставили выплатить выделенные на сделку деньги акционерам. Руководство биржи ушло в отставку.
Результат? Если в 2004 г. акции Deutsche Boerse подорожали на 0,3%, а индекс DAX вырос на 5,9%, то с начала марта 2005 г., когда было объявлено об отказе от сделки, по конец 2005 г. акции Deutsche Boerse выросли на 52,5%, а индекс — на 23,4%; за период по конец 2006 г. рост составил 145,7% и 50,5% соответственно.
Инвесторы-активисты — зачастую неприятные люди. Один из самых известных, американец Карл Айкан, стал прообразом акулы рынка Гордона Гекко из культового фильма «Уолл-стрит» (его фраза «Если тебе нужен друг, заведи собаку» — одна из любимых шуток Айкана). Children’s Investment Fund руководит Кристофер Хон. Его фонд не зря так называется (Детский инвестиционный фонд): заработанные им деньги жена Кристофера, Джейми Купер-Хон, тратит на борьбу со СПИДом, детской бедностью и развитие в странах третьего мира. Только за четыре года с момента основания фонда в 2003 г. он направил на благотворительность более $1 млрд, пишет в своей книге The Zeroes («Нули») Рэндалл Лэйн, сооснователь и руководитель компании Doubledown Media, которая в прошлом десятилетии издавала такие журналы, как Trader Monthly и Dealmaker. Вот как Лэйн описывает Хона, который носил часы за $20, жил с семьей в съемной квартире и ездил на работу на метро:
«Помогая голодным детям, он одновременно приобрел славу одного из самых легендарных ублюдков в финансовой индустрии, а это кое о чем говорит.
— Его нельзя назвать приятным человеком, — рассказывал топ-менеджер Уолл-стрит, знакомый с его деятельностью. — Его не волнуют деньги. Его волнует только выигрыш.
Кон до слез доводил сотрудников, а компании, в которые инвестировал, подвергал публичным пыткам».
Браудер, как рассказывали, тоже приводил в бешенство руководителей компаний, в которые инвестировал (он и Hermitage, в частности, атаковали Сбербанк, «Газпром», «Сургутнефтегаз»). Образ «хорошего парня» не создают ему и его высказывания о России, которая сделала его мультимиллионером (по данным Institutional Investor, в 2005 г. его доходы составили $130 млн и он занял 25-е место в списке самых успешных управляющих хедж-фондов в мире). В беседе с заместителем главного редактора The Wall Street Journal в 2006 г. Браудер заявил, что зарабатывает деньги на том, «что Россия из ужасной становится просто плохой»: «Россия — это отстой. Если со временем она становится менее отстойной, я выигрываю [Russia sucks. If it sucks less over time, I gain]».
В общем, инвесторов-активистов нигде и никто не любит — за исключением, пожалуй, пассивных инвесторов, благосостояние которых в случае успешности их действий улучшается. И не важно, эти пассивные инвесторы — владельцы пакетов акций или граждане коррумпированной страны.
Михаил ОВЕРЧЕНКО
