На этой неделе судебные приставы пойдут искать имущество бывших руководителей Содбизнесбанка. Удастся ли взыскать миллионы долларов с менеджеров? Заместитель гендиректора АСВ Валерий Мирошников настроен оптимистично: «У них есть имущество, которое можно реализовать, — например, у Давыдова арестована квартира». Между тем Еще 10 лет назад о такой степени личной ответственности банкиров не было и речи.
Тема, которая раньше интересовала честных банкиров только в качестве легкого субботнего чтения, может стать актуальной для всего банковского сектора России. Почему так случилось, стало понятно из недавнего исследования международного рейтингового агентства Standard & Poor’s (S&P), оценившего степень удовлетворения требований кредиторов при банкротстве кредитных организаций — оценившего, прямо надо сказать, «на троечку» — и отразившего итоговую оценку в рейтингах всех частных российских банков.
Обещанного не ждать
В S&P считают, что, если сегодня российский банк попадает в затруднительную ситуацию, вероятность взыскания долгов для инвесторов крайне низкая, а выплаты могут происходить с существенными задержками. Печальный вывод относительно российских банков агентство делает на богатой десятилетней статистике взыскания денег с банков-банкротов. С момента создания банковской системы в конце 1980-х гг. было ликвидировано 1420 банков, средний уровень удовлетворения требований кредиторов составил около 9,5%. Причем ситуация менялась к худшему. В новейшей истории — с 2002 по февраль 2008 г. — ликвидировано 113 банков, требования кредиторов по которым удовлетворены на 5,5%. Но это «средняя температура». Что касается необеспеченных требований институциональных инвесторов, то им повезло на 2,7%. Это естественно: первые в очереди — вкладчики и государство.
Сам факт, что рейтинговое агентство решило проанализировать «вероятность возврата средств после дефолта российских банков», может навести на мысль, что эти дефолты не за горами. Автор исследования, заместитель директора группы рейтингов S&P Екатерина Трофимова, говорит, что «количество дефолтов, связанных с изменением конъюнктуры на мировых рынках, будет возрастать». При этом S&P сочло своим долгом предупредить: в случае возникновения проблем инвесторы будут иметь сложности с возвратом вложенных средств. Правда, при этом Трофимова сделала оговорку, что в России массовых банкротств ожидать не стоит, так как влияние глобального кризиса здесь минимально. Но и рейтинги отечественным эмитентам за их невовлеченность в кризис агентство поднимать не будет.
Как низкие рейтинги влияют на бизнес банков? Очень сильно, особенно с точки зрения привлекаемых на кредитование средств. Как показало развитие кризиса на западных рынках, чем нестабильнее ситуация, тем больший вес приобретает оценка рейтингового агентства. Конечно, для Сбербанка, который имеет рейтинг ВВВ+ по шкале Fitch, займы всегда обходились дешевле, чем для банка с рейтингом B или ВВ (такие рейтинги имеют крупнейшие частные российские банки за исключением иностранных «дочек»). Однако еще год назад разница в стоимости была непринципиальной. Скажем, если тот же Сбербанк привлекал средства по ставке LIBOR+ 0,3%, то для Уралсиба (рейтинг ВВ-) прибавка к LIBOR составляла 0,75%.
С началом кризиса разница цены денег для частных банков и банков с государственным и иностранным участием увеличилась. По словам аналитика ФК «Уралсиб» Дениса Порывая, если для Сбербанка стоимость выросла на 15—20 базисных пунктов (каждый пункт — 0,01%), то для частных банков — на 60—200 пунктов. Но и по высоким ценам привлечь средства для кредитных организаций с невысоким рейтингом стало почти невозможно. И, как стало ясно из исследования S&P, дожидаться увеличения рейтингов частные банки могут еще долго. Потому и отстают в росте кредитования от своих старших коллег.
На защите кредиторов
В том, что кредиторам при банкротстве достается немного, многие эксперты склонны винить нерасторопность регулятора, который медленно отзывает лицензии. «Несмотря на то что реакция ЦБ несколько ускорилась, длительные задержки, в течение которых проблемные банки сохраняют свои лицензии, способствуют широкому распространению практики вывода активов», — считает Трофимова. Кроме этих факторов S&P указывает на непредсказуемый характер российской системы банкротства, множественные политические и деловые конфликты, неопределенные позиции акционеров и относительно высокорисковый кредитный портфель. «Мы ожидаем, что регулирующие институты, которые проводят жесткую политику, направленную на общее снижение уровня рисков и усиление ответственности, будут способствовать лучшему возврату долгов, — говорит Трофимова. — Приходит забота о своей репутации, понимание, что деньги нужно возвращать. Ведь раньше в вопросе возврата главным было не то, были деньги или нет, а позиция: сами дураки, что дали».
Сегодня из институтов, которые можно назвать регулирующими, кроме ЦБ (который отзывает лицензии) прямое отношение к несостоятельным банкам имеет Агентство по страхованию вкладов (АСВ). С августа 2004 г. за ним закреплена функция корпоративного ликвидатора банков. И его работа на этом рынке не только радует кредиторов, но и опровергает аргументацию рейтингового агентства. Во всяком случае, заместитель гендиректора АСВ Валерий Мирошников считает, что анализ S&P не отражает сегодняшнего положения дел. «S&P взяло для анализа слишком широкий период, отсюда и 5,5%, — говорит он. — У нас в 2006 г. процент удовлетворения требований кредиторов был 6%, а за 2007 г. — чуть больше 60%». В АСВ действительно гордятся тем, что больше половины ликвидированных ими банков рассчитались с кредиторами на 100%: «раньше такого вообще не было. Раньше был правовой нигилизм: люди знали, что они выведут активы и им за это ничего не будет».
Функция ликвидатора банков агентству досталась не случайно. АСВ — прямой наследник Агентства по реструктуризации кредитных организаций, которому после 1998 г. пришлось ликвидировать один из крупнейших российских банков — «СБС-Агро». Тот опыт научил агентство действовать превентивно. Потому сейчас и возникают (в назидание прочим) дела о субсидиарной ответственности бывших руководителей банкротов. Несколько лет назад по инициативе АСВ и ЦБ в законодательство о банкротстве была внесена поправка, которая позволила взыскивать долги банка с прежних владельцев и руководителей. «Люди же читают газеты, видят, что за это привлекают к ответственности, — считает Мирошников. — Любой нормальный человек сегодня знает, что будет, если он подпишет вывод активов».
Правда, успехи агентства на ниве ликвидаторства пока не намного улучшили пятнадцатилетнюю статистику возврата средств кредиторам. Кроме того, за последние два года действительно несостоятельных банков было мало: по причине «неисполнения собственных обязательств» (то есть дефолта) в 2006 и 2007 гг. было отозвано всего по две лицензии. Остальные десятки банков (по которым АСВ удалось добиться высокого процента удовлетворения требований кредиторов) как бы не совсем банкроты. По данным ЦБ, большая часть банков наказана за неисполнение требований закона о противодействии легализации преступных доходов. Для того чтобы лишить банк лицензии через противоотмывочное законодательство, регулятору достаточно обратить внимание на неоднократное манкирование обязанностью уведомлять службу финансового мониторинга о крупных и сомнительных (что по смыслу закона одно и то же) операциях своих клиентов. Попытка ряда депутатов обязать ЦБ отзывать лицензии
Банкротство и результат
Сами иностранные кредиторы, к которым обращается S&P, считают, что сегодня их шансы вернуть свои средства при дефолте банка гораздо выше, чем несколько лет назад. Представитель одного из немецких банков, понесшего большие потери при банкротстве Инкомбанка, говорит, что «сегодня Россия гораздо более богатая страна и может себе позволить рассчитываться по своим долгам». Трофимова из S&P этого и не отрицает, но только в части госбанков: «Мы определенно считаем, что в случае проблем государством будут поддержаны Сбербанк, ВТБ, ВЭБ и Россельхозбанк».
Фактически агентство говорит своим клиентам, что в условиях сложной конъюнктуры на финансовых рынках международным кредитным организациям опасно давать деньги частным российским банкам. Довод, что частные банки
Сейчас денежные власти считают почти невероятным попадание большой части банков в сложную ситуацию. «Кризис возможен лишь в том случае, если мы сами сделаем какую-нибудь глупость, — говорит Геннадий Меликьян. — Думаю, тот опыт, который мы имеем, этого не допустит». Для российской банковской системы самым радикальным решением проблемы может стать резкое сокращение числа небольших банков, что неоднократно предлагалось политиками от кредитования. Так, глава ВТБ Андрей Костин и сенатор Дмитрий Ананьев настойчиво говорят о необходимости увеличить минимальный порог банковского капитала. Меликьян приводит данные, что сегодня на первые 200 банков приходится более 91% активов банковской системы, а на 920 — около 8%. Возможно, радикальное решение судьбы последних 400 (на которые приходится всего 1% активов) уже готовится. По свидетельству представителей S&P, замдиректора департамента лицензирования деятельности и финансового оздоровления кредитных организаций ЦБ Елена Музыка уже интересовалась у них, что даст уход небольших банков с рынка. Ответ был: «Повышение регулируемости». Но сначала кредиторы этих банков смогут убедиться в справедливости вывода S&P относительно туманности перспектив возврата средств.
Наталия ОРЛОВА
