Как дефицит федерального бюджета, который нам теперь обещают вплоть до 2019 года включительно, повлияет на ситуацию в банковском секторе в ближайшие годы? Кредиты, скорее всего, продолжат дешеветь. Но и вклады — тоже.
То, что в России дефицит бюджета, — далеко не новость, устойчиво профицитным он был лишь до кризиса 2008 года. Однако в период 2012—2014 годов дефицит составлял менее 1% ВВП, что, в принципе, можно назвать достаточно комфортной величиной по сравнению с развитыми и большинством развивающихся стран.
Однако с 2015 года стало понятно, что падение мировых цен на нефть — это всерьез и надолго, а резать расходы теми же темпами, какими падают нефтяные доходы бюджета, невозможно (половина расходов — социальные и оборона, а статьи «развития» и так уже попадали под сокращения ранее). В результате мы перешли в состояние устойчивого и значимого дефицита — в 2016 году он будет близок к 4% (Минфин обещает 3,7% ВВП). При этом финансовое ведомство видит сохранение дефицита бюджета на горизонте до 2019 года включительно, при поэтапном снижении до 1% ВВП. Стоит напомнить, что в начале 2015 года Минфин ждал бездефицитного бюджета уже к 2018 году.
В целом переход к структурной нехватке средств для финансирования расходов правительства может иметь разные последствия для экономики и банков в целом, и зависят они от выбора источника финансирования дефицита.
У российского правительства есть две основные опции: тратить фонды (благо они у нас были накоплены в «тучные» годы за счет жесткой позиции Минфина) и занимать. Есть еще, конечно, вариант приватизации, но все предыдущие годы планы по приватизации, как правило, срывались, да и сейчас государство не готово устраивать «распродажу» — из-за геополитики и цены на нефть спрос на российские активы может быть только по скромной цене.
В предложенном варианте бюджета Минфин предлагает комбинацию данных опций: занимать «чистыми» — без учета погашений — по 1 трлн рублей на внутреннем рынке, а также тратить резервные фонды. Суммы сопоставимые — чуть менее 1 трлн рублей — ежегодно планируется забирать сначала из Резервного, а когда он закончится — из Фонда национального благосостояния.
Внешне все выглядит вполне приемлемо: навес ликвидности, который будет выпущен в систему как излишние расходы бюджета, будет частично стерилизован новыми размещениями ОФЗ и, частично, Банком России, который активно готовится к профициту: начал проводить депозитные аукционы вместо аукционов РЕПО, а также собирается выпускать собственные краткосрочные облигации — ОБР.
Однако и ОФЗ, и тем более депозитные аукционы, и ОБР ЦБ являются малодоходными инструментами, навес ликвидности от расходов бюджета будет способствовать снижению ставок в целом в системе — все участники будут больше охотиться за доходностью по мере возможности. При этом данный процесс будет идти даже в случае, если ЦБ решит держать ставку рефинансирования на текущем уровне на протяжении всего 2017 года (это маловероятно, учитывая, что инфляция существенно замедляется).
В целом для финансового сектора и банков в частности доступ к рублевым ресурсам за счет профицита ликвидности будет упрощаться. Для тех, кто планировал займы, это хорошая новость: займы подешевеют. Для тех, кто копит, новость плохая: ставки по депозитам продолжат ползти вниз, вне зависимости от уровня реальной доходности по вкладам.
Учитывая, что существенный дефицит бюджета ожидается не на год, а как минимум на три, можно сказать, что тренд на снижение ставок в системе будет актуален даже на среднесрочном горизонте планирования.
Помешать развитию событий в данном русле может, например, рост мировых цен на нефть, который позволит сбалансировать бюджет. Однако, учитывая текущие реалии нефтяного рынка, резкий рост котировок маловероятен: нефтяники в США готовы восстановить производство, как только оно станет рентабельным, а умеренное восстановление котировок к уровню 55 долларов за баррель российской Urals полностью сбалансировать бюджет не даст — останется порядка 1 трлн рублей дефицита.
Еще один фактор риска — то, что Минфин просто не сможет разместить весь запланированный объем. Все-таки 1 трлн рублей «чистых» размещений — это существенная сумма, «переварить» которую нашему скромному долговому рынку будет непросто. Для сравнения: весь внутренний долг Минфина в ценных бумагах составил порядка 5,9 трлн рублей на начало октября 2016 года.
Однако, даже если рынок не захочет выкупать повышенные объемы, Минфин сможет (по крайней мере, в 2017—2018 годах) просто больше брать из резервных фондов. Еще одна важная деталь — внешние инвесторы: для них ставки по рублевым активам на фоне общемировых низких ставок выглядят более чем привлекательно. Риск-метрики России также можно считать вполне интересными — соотношение госдолга к ВВП в РФ по итогам 2015 года было ниже 10%. При этом, как правило, в развивающихся странах данное соотношение составляет 30—50%, в развитых странах — как правило, выше 60% и иногда превышает 200% (Япония). Таким образом, чтобы обеспечить устойчивый спрос на повышенные объемы размещений, достаточно не обострять геополитическую ситуацию при стабильных ценах на нефть.
Пока Россия может позволить себе несбалансированный бюджет, и наращивание долга не отпугнет инвесторов — ставки остаются относительно высокими, соотношение долга к ВВП одно из лучших в мире, плюс некая подушка в виде резервов имеется. Риски начинают маячить на горизонте ближе к 2020 году. Если цены на нефть не вырастут к тому времени, а бюджет так и останется несбалансированным, то соотношение долга к ВВП уже не будет слишком привлекательным. Ставки упадут ниже, и российские активы уже не будут казаться столь интересными, размещать новые долги станет все сложнее.
Для банковского сектора тренд на рост свободной ликвидности в ближайшие годы можно считать позитивным — снижение уровня ставок позволит удешевить пассивы, а кредитование перестанет наконец сокращаться. Появится возможность предоставлять кредиты под более низкие ставки качественным заемщикам. Главное, чтобы Минфин все-таки смог сдержать свое обещание, а планируемый дефицит не вышел из-под контроля.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
