Ровно 30 лет назад приватизация дала старт развитию современного фондового рынка России, но формально его история началась еще в СССР. Вспоминаем ключевые события того времени.
Из истории
29 декабря 1991 года вышел указ No.341 Президента РФ «Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий».Авторская заметка на полях
Этот текст не претендует на особую историческую точность, он скорее «этюд». Участники событий спустя три десятка лет помнят не все — или же оказывается, что каждый помнит по-своему. Некоторые подробности нам пришлось опустить из-за разночтений и из-за неполноты. Наша главная задача — передать общее впечатление, «настроение момента» и основные принципы взаимоотношений участников.
Памятные даты
В начале января 2022 года рынок отметил 30-летие учреждения Московской биржи, в последнем десятилетии ставшей основной российской торговой площадкой. Дата основания первой биржи современной России — предмет спорный: 2 апреля (3-го — в некоторых источниках) 1990 года была учреждена Московская товарно-сырьевая биржа (МТСБ), зарегистрирована она была только 28 ноября. А 19 мая — аккурат в День пионера — была зарегистрирована Московская товарная биржа (МТБ). Чтобы избежать путаницы, МТСБ при регистрации переименовали в Российскую товарно-сырьевую биржу (РТСБ).
Первенство оспаривает также знаменитая телерекламой биржа «Алиса», однако в изданной в 1993 году книге «Кто есть кто в российской политике» датой ее основания назван декабрь 1990 года.
Открой другому яму
Рассыпавшаяся советская «плановая» система снабжения, а также разрешивший свободное предпринимательство закон «О кооперации» еще в конце 1980-х породили множество хаотично обращавшихся по стране партий товара. В начале следующего десятилетия тысячи советских юношей обзавелись пухлыми записными книжками с перечислением эшелонов корейских видеомагнитофонов, контейнеров немецкого пива, тонн редкоземельных металлов, тысяч КамАЗов и прочего имущества. Все это предполагалось вскорости купить или продать — и немедленно разбогатеть. Зачастую лоты оказывались весьма экзотическими, вплоть до вымышленного вещества «красная ртуть» и ядерного оружия. Каждый из этих товаров обрастал цепочками посредников и, разумеется, очень часто в реальности не существовал. В злободневном анекдоте двое «новых русских» договаривались о продаже леса на миллион, после чего один отправлялся искать лес, а второй — деньги.
Однако какое-то количество товарных ценностей в обороте действительно присутствовало, как и денег на их покупку. Предприятиям нужно было сырье и нужен был стабильный сбыт, а иногда и какой угодно, потому что работникам надо было платить, местами люди буквально голодали. Необходимо было восстановить цепочки поставок, и появление товарных бирж было неизбежным. Но, как нетрудно догадаться, они в основном представляли собой «доски объявлений»: на них предлагались наборы разнородных лотов, не всегда позволяющих сформировать корректную цену. И собственно биржевая инфраструктура на этих площадках была в зачаточном состоянии.
«Арендовали зал, экраны повесили, компьютеры понаставили. Дали рекламу — по сути, это была первая коммерческая реклама в стране. На открытие биржи я взял у (председателя правления банка «Столичный» Александра. — Прим. ред.) Смоленского кредит на 2 млн рублей и через два месяца объявил о продаже мест, по 300 тыс. рублей каждое (тогда новые «Жигули» стоили 8 тыс. рублей, а на один доллар можно было жить целый день). И в первый же день получили 6 млн рублей! В течение года продавали места — последняя цена была 3,5 млн рублей за место», — рассказывал основатель биржи «Алиса» Герман Стерлигов в интервью журналу «Деньги».
По словам самого Стерлигова, реальная полезность биржи «Алиса» для клиентов была нулевой: «Да я на бирже ничего вообще не делаю! Пришел продавец, который купил у меня брокерское место, пришел покупатель. Они могли встретиться где угодно: в каком-нибудь баре, в ресторане, в туалете. Но они встретились у меня, и настолько счастливы, что продали или купили кирпич или цемент, что тут же пишут благодарности...» — цитирует его в своей книге Артем Тарасов, известный как «первый советский миллионер».
Но реальные биржевики так не считали: биржи как минимум выполняли базовую функцию — концентрировали капитал. А там, где собирается капитал, прибыль найдется. «Пионерами были МТБ и РТСБ, потом стали роиться. С огромной помпой запускали Московскую универсальную товарную биржу, тоже на ВДНХ, как и МТБ. Потом пошли биржи химических товаров, автомобилей. Места там не фиксировались за кем-то конкретно — продавались акции биржи, дававшие право торговли. И эти акции можно было продать. Я работал в брокерской конторе «Информбизнессервис», мы покупали места чуть не ежедневно, это все окупалось. На РТСБ цены были лучше, но и место стоило дорого — до 8—10 тысяч долларов за акцию. Однако и это окупалось быстро, — рассказывает Алексей Мамонтов, президент Московской международной валютной ассоциации. — Open outcry — торговая «яма», как мы это называли, или торговля «на полу», — это было будто срисовано из кино. Поразительно быстро научились работать «с голоса». Это же было целое искусство — подать один знак, и маклер обязан увидеть и зафиксировать заявку. Многие по этому ностальгируют. С очным присутствием, взаимодействием, живым ажиотажем — очень здорово выглядит, возможно, это еще где-то сохранилось».
Некоторые из этих динозавров, пусть уже и без «ям», прожили достаточно долго — например, сайт Центральной российской универсальной биржи перестал обновляться лишь в 2011 году, и на нем до сих пор предлагаются партии яиц и цемента по ценам десятилетней давности.
Но для эффективной работы необходима ликвидность, то есть постоянное и стабильное предложение постоянно же востребованного продукта, иначе само понятие биржи теряет смысл. А предложение товаров в основном было нестабильным и разнородным.
Купить кусочек регулятора
Однако как минимум один продукт со стабильным спросом и предложением существовал изначально — доллар. Уже в 1991 году на многих биржах торговали не только наличной валютой, но и фьючерсами, то есть договорами на ее поставку в определенную дату по определенной цене. Российский рубль никогда не отличался стабильностью, особенно в те годы, а предпринимателям была нужна уверенность в будущем, и они охотно платили за хеджирование рисков. В основном такие торги были сосредоточены на РТСБ, несколько позже начались на МТБ.
«Фьючерсами торговать было выгодно: много залоговых денег, угадывание курса, глубина контракта доходила до года. А рубль был очень волатильный. Использовали для хеджирования рисков, были большие обороты — и огромная возможность для спекуляций. И всем очень нравилось. Много теряли, но много и зарабатывали. МТБ называлась «товарной», и когда-то на ней были зерновые торги — что-то перекидывали со счета на счет, никакой пшеницы не было. В основном были долларовые фьючерсы. И проигрывали тоже бешеные деньги. Государство фьючерсами не интересовалось. В антимонопольном ведомстве этим занимались три уважаемые тетушки, они что-то понимали, но законов и правил не устанавливали. Участники рынка сами определяли правила. Была секция срочного рынка, за сотню компаний, туда выбирали «совет секции» — человек пятнадцать. Каждую неделю в пятницу в семь вечера садились и поправляли правила», — говорит Анатолий Гавриленко, председатель совета директоров НП РТС.
Однако если рынок товарных торгов организовывался в основном «снизу», прежде всего по инициативе самих участников, то на валютном рынке присутствовали явные интересы государства.
Даже дата основания самой Московской межбанковской валютной биржи (ММВБ), правопреемницей которой стала Московская биржа, вопрос не совсем однозначный. Потому что почти за год до ее регистрации, 9 апреля 1991 года, в Госбанке СССР заработала площадка валютных торгов, на базе которой и была меньше чем через год создана ММВБ.
В декабре 1991 года распался СССР. «Первая биржа, которая легла в основу остальных, — ММВБ — становилась на легальной торговле инвалютой. И там сразу же была поставлена высокая стратегическая задача — создание конвертируемости российской валюты. То есть определение четкого курса. Нужно, чтобы был понятный денежный эквивалент: национальная валюта с эквивалентом к золоту и прочему. Это делалось централизованно, на основе постановлений еще советского правительства. Был задан стратегический тренд. И идея биржи возникла, поскольку с этим ассоциировалась идея оптового рынка, поэтому проще было запускать этот механизм под таким флагом, — вспоминает торговый представитель России в Австрии Александр Потемкин (ранее он был директором Центра проведения валютных операций Валютной биржи Государственного банка СССР, заместителем председателя Банка России и генеральным директором, президентом ММВБ). — Так что валютная биржа возникла еще при Госбанке СССР, а запуск ее как акционерного общества произошел только в январе 1992 года. Да, мы акционировали подразделение Госбанка».
По уставу
Несмотря на централизованный подход, по нынешним меркам многое в процессе создания первой валютной биржи выглядело практически самодеятельностью. «Я и коллега Екатерина Кубасова по просьбе основателя СП «Диалог» Петра Зрелова написали устав биржи. Задача для двух кандидатов экономических наук была несложная, мы довольно быстро прописали все необходимые уровни членства и документы и отнесли в Минфин, к Борису Федорову, — делится Павел Теплухин, генеральный партнер Matrix Capital. — В благодарность за это «Тройка Диалог» стала единственным небанковским участником этих торгов. И мы стали первым брокером — поскольку банки в основном торговали собственной позицией, а мы были небогаты, собственной позиции не было».
В такой ситуации казалось бы разумным привлечь иностранных специалистов, способных «принести на блюдечке» готовый продукт, — в них недостатка не было. В частности, одним из создателей российского фондового рынка называют основателя той же «Тройки Диалог» Питера Дерби (впоследствии ставшего членом SEC — американской комиссии по ценным бумагам). Вот только их опыт был не всегда достаточен в той ситуации. «Любой «чикагский специалист» совершенно не представлял, как в такой стране запустить валютную биржу. У них уже давно таких бирж не было, там по валюте шла межбанковская торговля. В Чикаго на бирже торговали валютой, но не фьючерсами. С поставкой торговали второстепенно, рудиментарно, разве что во Франкфурте. А нам это было очень актуально, — продолжает Александр Потемкин. — Банки только появились, валютная монополия была у ВЭБа. В 1991 году стали выдавать лицензии новым кредитным организациям. Для появления рынка нужно было, чтобы его участники хотя бы стали друг с другом знакомы. И биржа давала такую возможность, а также давала гарантии расчетов — поставка против платежа, чтобы не думать о лимитах на каждого партнера. Хотя все заявки на торгах подавались банками, торговля была фактически анонимной. Это было специфическое образование только что появившейся рыночной экономики. И никто из иностранцев не знал, как это должно быть. Они знали свое. У нас были грамотные люди, вроде Павла Теплухина, знавшие, как это было в СССР. А как это сочетать, никто не представлял».
Но новому государству катастрофически недоставало стабильности, хотя бы каких-то экономических ориентиров. О том, насколько важной воспринималась задача даже не стабилизации, а хотя бы определения реального курса рубля, говорит спешка: «Только в декабре 1991 года ЦБ оформился как преемник Госбанка. А уже 9 января была учреждена ММВБ. На балансе ЦБ тогда не было ничего, про него говорили: нищ как церковная мышь. Активов не было. Чисто символически добились передачи нескольких тонн золота от Госбанка, чтобы строка в бухгалтерской отчетности была хотя бы не пустой, — говорит Алексей Мамонтов. — Акционерами стали около 30 российских банков, многих из них уже нет. И три иностранных: один «Украина» и два узбекских. Потом они продали акции самой бирже. Но тогда никто не знал, что распад СССР — это точно совсем, навсегда. Также, для значительности, собрали Ассоциацию российских банков и правительство Москвы. Банки получили примерно по 3% акций, остальным досталось поменьше. ЦБ получил около 6%, но, поскольку он был гол как сокол, с ним не очень считались и были голоса за то, чтобы его вообще убрать».
Однако сторонники этой идеи очень быстро взяли свои слова обратно: черты монополии стали обрисовываться достаточно скоро. «ЦБ пролоббировал через правительство постановление, чтобы часть экспортной выручки продавалась на ММВБ. И остальные площадки оказались вне этого поля, — рассказывает Мамонтов. — К 1 июля 1992 года по настойчивому требованию МВФ была отменена множественность курсов. Так ММВБ стала поставщиком официального курса ЦБ. А осенью 1992-го обязательная продажа экспортной выручки была доведена до 50%. Это было в законе, и практически все шло на одну площадку. Ликвидность резко выросла — с 10—15 миллионов долларов до сотен миллионов».
Источник фото и график: Московская биржа
О первых акциях, ГКО, гибели товарных бирж, появлении и формировании реального рынка акций читайте в следующей части наших историй: «Деньги это бумага».
Даниил ЖЕЛОБАНОВ для Banki.ru
