Девальвация имущества: чем опасна для экономики закредитованность населения

Сокращая государственную и корпоративную задолженность, Россия одновременно наращивает закредитованность населения. Схожие процессы происходят и в США. Чем это грозит экономике в условиях роста популярности шеринговых сервисов?

По последним данным, число россиян, имеющих не менее трех непогашенных кредитов, увеличилось в прошлом году на 12% и достигло 15,1 млн человек (почти треть от общего числа заемщиков). Не менее 13% платят по трем кредитам; 7% — по четырем или больше. По двум — 25%. Средний долг у заемщиков с одним кредитом вырос на 12% за год до 137 000 рублей, с двумя — на 11% до 284 000 рублей. У обслуживающих три и более кредита средняя сумма долга достигла 403 000 и 514 000 рублей соответственно.

При этом, согласно драфту Федерального бюджета на 2020 год, расходы на социальную политику решено урезать на 20,144 млрд рублей, в том числе расходы на пенсионное обеспечение населения — на 16,27 млрд рублей, на социальное обеспечение — на 4,827 млрд рублей. Это значит, что россияне в 2019-2020 годах еще больше увеличат свою кредитную нагрузку по той же причине, по которой она увеличивается и сейчас, — компенсация выпадающих доходов.

Серьезные вопросы

Помимо вопросов, кто виноват и что делать, возникает множество других. А именно, случайны ли все эти совпадения, о чем спорят Орешкин и Набиуллина, есть ли какой-то смысл для регулирующих органов закрывать глаза на эту картину и почему вдруг банки — не только в России, но и по всему миру — принялись так сильно «любить и жаловать» именно частного, а не более привычного корпоративного заемщика?

Россия идет «своим историческим путем», и, согласно заявлениям властей, важный элемент нашей сильной национальной позиции — сокращение национального долга. Однако неожиданно оказалось, что мы развиваемся в направлении наращивания, а не сокращения долга. Только теперь кредитные обязательства наращивает не страна и даже не корпорации, а простые россияне. Согласитесь, что вряд ли кто-то из аналитиков предсказывал развитие пути преодоления последствий мирового кризиса 2008 года именно по такому сценарию.

Может показаться странным, но в нынешний сезон корпоративных отчетов лучше всего себя показали именно циклические по своей экономической сути банки. И у нас, и у «них» банки вновь предстали непотопляемыми авианосцами — на этот раз в основном благодаря увеличившимся доходам от потребительского кредитования (см. отчеты Citi, Bank of America и Wells Fargo в сравнении с результатами Goldman Sachs, у которого сегмент ретейл-банкинга традиционно небольшой по сравнению с трейдингом). Традиционный форпост банковского благоденствия, инвестиционный банкинг и трейдинг, на сей раз в лучшем случае показали сжатие, а в худшем — принесли банкам убытки. Но банки выплыли за счет роста сегмента розничного кредитования. Повторюсь, ситуация подозрительно схожая и для России, и для остального мира.

Объем выданных в Соединенных Штатах потребительских кредитов вырос в мае 2019 года (последние доступные данные) на $17,09 млрд и превысил рыночные ожидания в размере $16,65 млрд. Возобновляемый кредит, включая заимствования по кредитным картам, вырос на $7,2 млрд после увеличения на $7 млрд в апреле. Между тем невозобновляемые кредиты, включая кредиты на образование и автомобили, подскочили на $9,9 млрд после роста на $10,5 млрд в предыдущем месяце. В годовом исчислении потребительские кредиты суммарно выросли на 5%, снизившись с 5,2% в апреле, из которых возобновляемые кредитные линии увеличились на 8,2%, а невозобновляемые — на 3,9%.

В России ситуация имеет схожие черты, но гораздо более гипертрофированные. Объем выданных российскими банками потребительских кредитов в России в апреле текущего года вырос до 15,74 трлн рублей с 12,72 трлн рублей в апреле 2018 года. Таким образом, объем выданных потребительских кредитов в России достиг абсолютного рекорда, тогда как минимум был зарегистрирован во вполне благополучном декабре 2006 года на уровне 1,58 трлн рублей, то есть мы видим рост в 10 раз. Даже если сделать корректировку на разницу покупательной способности рубля, связанную с его девальвацией в 2014-2015 годах, мы получим рост минимум в 5 раз, и это все равно невозможно списать на случайность или цикличность.

Куда уходят деньги

Казалось бы, рост потребительского кредитования — в тех странах, в которых он зарегистрирован, — должен был бы вызвать рост потребления. Однако на деле в случае России потребление, наоборот, снижается, а в США — показывает минимальную положительную динамику, несопоставимую с динамикой роста кредитных задолженностей домохозяйств.

Располагаемые доходы американцев в долларах с 2005 года практически не изменились, тогда как в России, как известно, они снизились — по разным оценкам, от 15% до четверти от тех, которые были в 2013 году в рублевом выражении. Но если триггером негативного тренда начиная с 2014 года в случае с россиянами стало падение цен на нефть и санкции, которые перекрыли вентиль дешевых европейских кредитов и практически обнулили частные инвестиции, то в случае с гражданами США основным фактором торможения выступил невероятный рост ренты (аренды) в большинстве крупных городов Нового Света.

Начиная с 2010 года, когда американский рынок недвижимости понемногу оправился от потрясений ипотечного кризиса 2007-2008 годов, и вплоть до середины 2018 года аренда в США росла темпами около 2% в год. Однако затем она «сорвалась с цепи», и аннуализированные данные текущего годаприводят к расчетным значениям от 3,7% до 4% в год. Особенно заметна эта динамика в таких крупных американских мегаполисах, как Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Нью-Йорк, Бостон и Сан-Хосе.

Очевидно, что в ситуации стагнирующих по обе стороны океана зарплат при одновременной инфляции расходов домохозяйств последние вынуждены компенсировать недостающее за счет банковских (и прочих) кредитов. Однако центральные банкиры с большой неохотой признают наличие проблемы.

Стимуляция без инфляции

Сложно сказать, насколько данная затея была умышленной, но слишком много факторов свидетельствуют в пользу того, что на смену десятилетию увеличения долгов государств, известному как QE («количественное смягчение»), вероятно, пришла не слишком афишируемая и даже в некотором роде защищаемая представителями мировых центробанков парадигма «нео- (или недо-) QE» за счет увеличения долгов домохозяйств (синхронно и в России, и по всему миру). Здесь мы можем вспомнить пресловутую кейнсианскую теорию, и не исключено, что нас с вами действительно «стимулируют» — однако не напрямую, повышением зарплат, поскольку это классическая инфляционная мера, а путем наращивания внутреннего кредита. С точки зрения мировых правительств, дающих своим избирателям определенные обещания, это намного лучше: ведь проценты по кредитам создают добавленную стоимость в экономике и, следовательно, положительно влияют на ВВП.

Россия и здесь оказалась в фарватере: по некоторым оценкам, российская экономика приросла за первое полугодие текущего года на 0,7% главным образом именно за счет резкого увеличения массы выданных банками россиянам кредитов. Структура долга в разных странах неодинакова: в США в зоне риска оказались автокредиты и студенческие займы, в России — необеспеченные потребительские кредиты.

С точки зрения потребителя, кредит, разумеется, нежелателен. Очевидно, что рост стоимости владения собственностью не может не отражаться на различных социально-экономических трендах. Один из таких очевидных трендов — нежелание молодежи (поколение миллениалов) владеть собственностью, а с некоторых пор даже брать ее в аренду, приведшее к бурному росту так называемой шеринговой экономики. Эксперты выражают озабоченность тем, что шеринговая экономика рано или поздно должна вызвать девальвацию объектов имущества и предметов длительного пользования, изменив до неузнаваемости экономический ландшафт мира.

Владимир РОЖАНОВСКИЙ, Forbes Contributor