Первые ласточки новых санкций вызвали панические настроения у клиентов банков и повлекли ажиотажный спрос на наличные деньги. Впервые за долгое время мы увидели двузначные процентные ставки не только по рублевым, но и по валютным депозитам. Со временем станет понятно, какие решения были оправданны, а какие приняты на фоне неспокойного эмоционального фона и дефицита достоверной информации.
Слово «санкции» звучит сегодня чаще других. И значение, которое это слово несет, далеко от созидательного. Даже интуитивно нам кажется, что санкции означают медленный яд, мистический и деструктивный стержень. Между тем немногие знают о палитре значений этого термина. С одной стороны, в переводе с латинского sanction — строжайшее постановление, а глагол «санкционировать» означает утверждать, одобрять. С другой стороны, Sanctus — «свят», древний литургический гимн, неотъемлемая часть реквиемов. Таким образом, наложить экономические санкции означает дать высочайшее постановление о проведении литургии национальной экономики. Сами санкционеры рассматривают себя как высший суд, действующий от имени самого мироздания.
В практической плоскости санкции представляют собой спланированные коллективные пакости, призванные изолировать то или иное государство от мировой экономики и международной торговли. Новые санкции в значительной мере затронули и крупнейшие российские банки. Речь идет об ограничениях и запретах в области валютных операций, выпуска собственных долевых и долговых проектов, непосредственного участия в международных проектах и др. Проявились и новые неприятные черты санкций, налагаемых на российские финансовые институты. Во-первых, в перечень банков, попавших в соответствующие списки, включены не только крупнейшие государственные, но и частные кредитные организации, в том числе и те, которые не включены в список системно значимых. Во-вторых, объявление санкций состоялось в рекордно короткие сроки, что вызвало определенную обеспокоенность клиентов банков. Мгновенно вырос спрос на валюту и наличность. И сегодня мы можем с удивлением обнаружить, что большинство офлайн-покупателей магазинов оплачивает покупки не банковскими картами, а наличными деньгами. В-третьих, санкции вызвали процессы, ознаменовавшие собой перераспределение позиций на банковском рынке. Речь идет о ротации платежных систем и финансовом обслуживании внешнеэкономической деятельности.
В настоящий момент трудно оценить весь периметр негативного влияния, оказываемого новыми санкциями, банкам и их клиентам, ведь некоторые из них окажут наибольший эффект с временным лагом в месяцы и годы.
С точки зрения последствий введенных санкций для состояния банковского сектора очевидны следующие изменения:
- Значительное замедление темпов роста как корпоративного, так и розничного кредитного портфеля. Это обусловлено, с одной стороны, низким спросом на дорогие кредиты, с другой — ухудшением финансового состояния клиентов.
- Снижение качества сформированного кредитного портфеля за счет падения выручки предприятий и располагаемых доходов граждан. Банки будут вынуждены формировать экстраординарные резервы и испытывать дополнительную потребность в капитале.
- Высокая потребность в ликвидности, обусловленная ажиотажным спросом населения на наличные деньги и переоценкой ресурсной базы банков по срокам и стоимости пассивов.
- Снижение прибыльности банковского сектора за счет роста отчислений в резервы, снижения объемов новых продаж банковских продуктов и переоценки рублевых активов.
Есть ли у введенных санкций условно положительные эффекты, которые могли бы сказаться на банковском секторе? Очевидно, что есть. Во-первых, более мелкие по масштабу кредитные организации, не попавшие в черные санкционные списки, имеют возможность получить часть бизнеса от крупнейших игроков — прежде всего в сфере трансакционных операций и финансировании внешнеэкономической деятельности. Во-вторых, усиление конкуренции за ликвидность в новых финансово-экономических условиях вынуждает крупнейшие банки улучшать условия по новым депозитам вплоть до того, что они приближаются к соответствующим условиям существенно более мелких кредитных организаций. Это также и хорошая новость для банковских клиентов.
Да и возможна ли сегодня «литургия» для российского банковского сектора, пережившего довольно болезненные шоки 2008—2010 годов, 2014—2015 годов и создавшего, по сути, собственную суверенную платежную систему? Скорее нет, чем да, ведь то, что не убивает, делает нас сильнее. Очевидно одно: процессы адаптации банковского сектора к новой реальности потребуют не только экономических и технологических издержек, но и существенных моральных и креативных качеств.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
